"А.Ф.Лосев. Философия имени " - читать интересную книгу автора

луч; и он уже не содержит в себе, если его брать как таковой, оформлений
бывшего предмета, хотя как-то их и предопределяет. Разумеется, в целях
точности необходимо и здесь различать ноэматический слой в функции
фонематического осмысления и ноэматический слой сам по себе, как мы
различаем световой луч в его функции освещения данного предмета, когда он
принимает образы и оформления этого предмета, и световой луч сам по себе,
когда он, по удалении освещаемого предмета, собирается в единовидную и
компактную массу и уже не содержит в себе чуждых ему по существу оформлений
освещаемого предмета. Если мы, восходя от внешнего к внутреннему,
натолкнулись, после симболона, на (13) ноэму в ее символической функции, то
полезно зафиксировать ноэму в ее чистом и собственном функционировании, или
14) чистую ноэму3.

Надо во что бы то ни стало постараться понять все эти дистинкции - без
примеров. Наши наивные языковеды обычно думают, что конкретность науки,
понимаемая в смысле заваливания бесчисленными "фактами языка", может
заменить ту подлинную конкретность науки, которая получается в результате
ясности и логического чекана определений и выводов. Давайте сначала поймем
логику и феноменологию без примеров, без случайности и пестроты реально
протекающих процессов в языке. И тогда тверже и яснее удастся понять нам и
самые эти "факты".

Примеры всегда слишком пестры и многообразны, чтобы иллюстрировать
собою логические дистинкции, которые по самой своей природе всегда
абстрактны и имеют целью именно расчленять спутанное и анализировать
сложное. Однако, уступая обычаю, можно задаться и целью "приведения
например", хотя логически это и бесполезно. Наш анализ слова начался с
того, что толпа считает наиболее конкретным и реальным, а именно с звука.
Однако раз уж начинать с звука, то мы начали с звука, подлинно реально
произносимого и реально слышимого. Другими словами, мы начинаем с звуков,
произносимых Иваном Ивановичем и Иваном Петровичем. Иван Иванович сюсюкает,
Иван Петрович заикается, а у Петра Ивановича зуб со свистом. Вот перед нами
реальная фонема. Это - во-первых. Стало быть, наличие момента (5), в
отличие

52

от моментов (1-4), не подлежит никакому сомнению. Далее. Имея
какое-нибудь слово, напр., "город", "улица", "небо", "земля" и проч., мы
сразу же видим, что каждое такое слово, во-первых, в какой-то своей части
остается неизменным при всех своих изменениях и, во-вторых, что, несмотря
на все многообразие изменений, слово заранее точно предопределяет границы
всех своих возможных изменений. "Город", "города", "городу", "городе",
"города", "городской", "городить" и т. д. - все это - слова, имеющие свой
этимон совершенно неизменным. Но всякий чувствует, что ряд: "город",
"города", "городу" и т. д. и ряд: "город", "городской", "городить" - два
совершенно различных ряда, управляемых каждый своей особенной категорией.
Следовательно, я могу первый ряд, т. е. т. н. "склонение", взять как нечто
единое, и это единство будет присутствовать совершенно одинаково в каждом
члене этого ряда. В данном случае таким совершенно неизменным коэффициентом