"Алексей Федорович Лосев. Диалектика мифа " - читать интересную книгу автора

1. Определенная мифология и определенная наука могут частично совпадать, но
принципиально они никогда не тождественны

Предыдущее учение об идеальности мифа особенно резко проявляется в
понимании мифологии как первобытной науки . Большинство ученых во главе с
Кантом, Спенсером, даже Тейлором, думает о мифе именно так и этим в корне
искажает всю подлинную природу мифологии. Научное отношение к мифу как один
из видов абстрактного отношения, предполагает изолированную интеллектуальную
функцию . Надо очень много наблюдать и запоминать, очень много анализировать
и синтезировать, весьма и весьма внимательно отделять существенное от
несущественного, чтобы получить в конце концов хоть какое-нибудь
элементарное научное обобщение. Наука в этом смысле чрезвычайно хлопотлива и
полна суеты. В хаосе и неразберихе эмпирически спутанных, текучих вещей надо
уловить идеально-числовую, математическую закономерность, которая хотя и
управляет этим хаосом, но сама-то не есть хаос, а идеальный, логический
строй и порядок (иначе уже первое прикосновение к эмпирическому хаосу было
бы равносильно созданию науки математического естествознания). И вот,
несмотря на всю абстрактную логичность науки, почти все наивно убеждены, что
мифология и первобытная наука - одно и то же. Как бороться с этими
застарелыми предрассудками? Миф всегда чрезвычайно практичен, насущен,
всегда эмоционален, аффективен, жизненен. И тем не менее думают, что это -
начало науки. Никто не станет утверждать, что мифология (та или иная,
индийская, египетская, греческая) есть наука вообще, т.е. современная наука
(если иметь в виду всю сложность ее выкладок, инструментария и аппаратуры).
Но если развитая мифология не есть развитая наука, то как же развитая или
неразвитая мифология может быть неразвитой наукой? Если два организма
совершенно несходны в своем развитом и законченном виде, то как же могут не
быть принципиально различными их зародыши? Из того, что научную потребность
мы берем здесь в малом виде, отнюдь не вытекает того, что она уже не есть
научная потребность. Первобытная наука, как бы она ни была первобытна, есть
все же как-то наука , иначе она совершенно не войдет в общий контекст
истории науки и, следовательно, нельзя ее будет считать и первобытной
наукой. Или первобытная наука есть именно наука, - тогда она ни в каком
случае не есть мифология; или первобытная наука есть мифология, - тогда, не
будучи наукой вообще, как она может быть первобытной наукой? В первобытной
науке, несмотря на всю ее первобытность, есть некоторая сумма вполне
определенных устремлений сознания, которые активно не хотят быть мифологией,
которые существенно и принципиально дополняют мифологию и мало отвечают
реальным потребностям последней. Миф насыщен эмоциями и реальными жизненными
переживаниями; он, например, олицетворяет, обоготворяет, чтит или ненавидит,
злобствует. Может ли быть наука таковой? Первобытная наука, конечно, тоже
эмоциональна, наивно-непосредственна и в этом смысле вполне мифологична . Но
это-то как раз и показывает, что если бы мифологичность принадлежала к ее
сущности, то наука не получила бы никакого самостоятельного исторического
развития и история ее была бы историей мифологии. Значит, в первобытной
науке мифологичность является не "субстанцией", но "акциденцией"; и эта
мифологичность характеризует только ее состояние в данный момент, а никак не
науку саму по себе. Мифическое сознание совершенно непосредственно и наивно,
общепонятно; научное сознание необходимо обладает выводным, логическим
характером; оно - не непосредственно, трудно усвояемо, требует длительной