"А.Ф.Лосев. История античной философии в конспективном изложении." - читать интересную книгу автора

в скрытом виде, конечно, были и в самой мифологии, но функционировали они
там в слитном и нерасчлененном виде. Рабовладельческое сознание, будучи
уже мышлением, а не мифологической фантазией, должно было расчленить все
эти категории и потому быть в конфликте с мифологией. Но конфликт этот,
однако, не мог быть окончательным, поскольку родственные отношения
продолжали играть огромную роль и в период внеродственных отношений. От
семьи и рода некуда было деться, хотя рабовладельческий полис уже не имел
прежнего родственного авторитета, а был авторитетом только в меру
необходимости совместной жизни рабовладельцев и рабов. Собственно говоря,
рабовладельческое мышление было не столько критикой мифологии, сколько
{критикой ее антропоморфизма}. Если на очереди стояла выработка
мыслительных категорий, то для чистого мышления авторитетом уже была,
конечно, не мифология, но только собственная же, чисто мыслительная
последовательность. Поэтому переход от общинно-родовой формации к
рабовладельческой ознаменовался, во-первых, критикой антропоморфизма, а
во-вторых, стремлением вместо мифологии создать мыслительную систему
абстрактных категорий.
Но абсолютного отрицания мифологии, повторяем, здесь не могло быть,
ведь само же рабовладение, как мы сейчас установили, базировалось на
вещественно-телесных интуициях. А такого рода интуиция, конечно, была на
первом плане и в период мифологии. Надо было только эти
вещественно-телесные интуиции выдвинуть на первый план и
[16]
отвергнуть всю базировавшуюся на них общинно-родовую картинность. А это и
значило критиковать антропоморфизм, оставаясь на почве
вещественно-телесного мироощущения, и вместо него строить систему
абстрактных категорий. В современной науке это часто обозначается как
переход {от мифа к логосу}.



з2. МАТЕРИЯ И ИДЕЯ

1. {Диалектика материи и идеи}. Из предыдущего ясно, что в системе
абстрактных категорий противоположность материи и идеи должна была играть
первейшую роль. Но материя должна была признаваться только как потенция, а
идея - только как формообразующий принцип целесообразной структуры. Кроме
того, ясно, что материя и идея должны были также мыслиться настолько
противоположно, что их единство могло трактоваться только диалектически.
Поэтому {диалектика материи и идеи} навсегда осталась основной проблемой
всей античной философии. Материю признавали не только материалисты,
например Демокрит, но и все идеалисты, и в первую очередь Платон, который
никогда и не думал отвергать материю, а только признавал ее
недостаточность для цельной картины мира ввиду ее чистой, то есть
внесмысловой, текучести. И Демокрит называл свои атомы идеями (и даже
богами), и Платон называл свои идеи атомами. Разница была только в
расстановке логического ударения в пределах одной и той же абстрактной
категории, но сами эти абстрактные категории всегда оставались в
античности незыблемыми.
[17]