"Конрад Лоренц. Оборотная сторона зеркала" - читать интересную книгу автора

нашего Я. Именно их независимость от "субъективного" и случайного побуждает
нас считать такие группы явлений воздействиями некоторой реальности,
существующей независимо от всякого познания, и как раз до этим свойственным
ей способам воздействия, по ее "свойствам" мы узнаем эту реальность как один
и тот же объект. Поэтому я называю такую абстрагирующую деятельность
ооьективирование. м, а вытекающий из нее когнитивный[6] акт -
"объективацией".
Среди философов, чуждых биологическому мышлению, широко распространено
заблуждение, будто простая "воля к объективности" позволяет нам освободиться
от всего личного, субъективного, от односторонних позиций, предубеждений,
аффектов и т. д. и возвыситься до уровня общезначимых суждений и оценок. Для
этого необходимо, однако, естественнонаучное понимание когнитивных
процессов, происходящих внутри познающего субъекта. Процесс познания и
свойства объекта познания могут быть изучены лишь совместно. Как говорит П.
У. Бриджмен в своей статье, посвященной гносеологической позиции Нильса
Бора, "the object of knowledge and instrument of knowledge cannot be
legitimately separated, but must be taken together as one whole".[7]
Требование объективности, столь выразительно подчеркнутое Моно, никогда не
может быть удовлетворено вполне, но лишь в той мере, в какой исследователю
природы удается понять взаимодействие между познающим субъектом и
познаваемым объектом.
Наука, стремящаяся понять с естественнонаучных позиций человека и его
способность к познанию, должна руководствоваться требованием, которое столь
отчетливо сформулировал Бриджмен. Я попытаюсь показать в моей книге, как
далеко мы можем продвинуться по этому пути при нынешнем скромном состоянии
наших знаний. Познавательная способность человека подлежит такому же
изучению, как и другие его способности, возникшие в ходе эволюции и служащие
сохранению вида: она должна изучаться как функция некоторой реальной
системы, возникшей естественным путем и взаимодействующей со столь же
реальным внешним миром.
Принятое здесь за основу предположение, что познающий субъект и
познаваемый объект в одном и том же смысле реальны, неявно содержит в себе
другую, столь же важную предпосылку. Мы убеждены, что все отражающееся в
нашем субъективном переживании теснейшим образом сплетено с физиологическими
процессами, поддающимися объективному исследованию, и основывается на них,
более того - таинственным образом тождественно с ними. Такая позиция по
отношению к так называемой психофизической проблеме кажется нам
естественной, хотя многие философы ее не разделяют. В самом деле, даже
наивный человек, говоря, что его друг ? только что вошел в комнату, имеет в
виду не только его переживающий субъект и не только его объективно
наблюдаемую телесность, но безусловно единую совокупность того и другого.
Мне кажется поэтому само собою разумеющимся параллельное исследование тех
физиологических процессов, которые с объективной точки зрения вводят в живую
систему человека информацию о внешнем мире и накапливают ее в ней, и наряду
с этими процессами тех субъективных явлений, которые мы внутренне переживаем
как познание и знание. Наша убежденность в единстве живущего и переживающего
субъекта дает нам право рассматривать физиологию и феноменологию[8] как
равноправные источники знания.
Исследование, исходящее из этих предпосылок, неизбежно должно
преследовать сразу две цели. Оно должно формулировать некоторую теорию