"Эрленд Лу. Мулей" - читать интересную книгу автора

положил. Зачем я все это пишу, а?

24 декабря
Умаялась страшно. Все родственники, и с ма миной, и с папиной стороны,
все как один, заяви лись сегодня с подарками, чтоб поддержать бедную крошку.
Все умело делают вид, что это совершенно нормально, когда дом не украшен к
Рождеству и нет елки, но им тяжело, что я такая несчастная, и они тревожатся
за меня. И не без оснований, чуть не брякнула я. А они как думали?
Когда последний посетитель ушел, я взяла "ягу ар", да, папа, ты не
ослышался, я взяла "ЯГУАР", потому что он теперь мой, так ведь, все здесь
мое, или как? Так вот, я взяла "ягуар" и поехала в го род, на альтернативное
Рождество в Народном до ме, прихватив все полученные подарки, потому что я
прочитала в вечернем выпуске "Афтенпостен", что им не хватает подарков.
Водить машину я, строго говоря, пока не имею права, но я цинично рассудила,
что полиция не будет тормозить такую крутую тачку за пару часов до того, как
со звоном колоколов на землю придет Рождество, как это принято говорить. Все
прошло отлично. А вернув шись домой я нашла еще один подарок, от Кшиштофа.
Уезжая, он оставил его на каминной полке. Милый, милый Кшиштоф. Это оказался
диск, на котором некий Энтони с тоской поет о том, как бы ему хотелось быть
женщиной. Я прослушала диск уже несколько раз и сейчас пишу тоже под него,
Энтони поет, оголив нервы, это чистое страдание высшей пробы, и хотя беды у
нас разные, мне по могает его боль, мне годится всякая боль, если на
стоящая. Кшиштоф весь день кладет плитку и весь из себя католик, но он
совсем не прост.
Ежедневно в мире умирают почти 155 тысяч человек, выяснила я только
что. Это 57 миллио нов в год. 6458 в час. 108 в минуту. Вопрос, уте шение ли
это? И да. И нет.

25 декабря
Снова ночь, и я не могу заснуть, папа, я так адски злюсь на тебя. На
долю Африки приходит ся всего 3 процента пассажирских авиаперевозок, и при
этом 40 процентов авиакатастроф. Там не стабильные режимы, допотопные
самолеты, нека чественное обслуживание их. Все это ты отлично знал. Но тебе
все равно понадобилось тащить с собой и Тома, и маму, вручить себя и их
раздол банным местным авиалиниям. Меня ты взять от казался. Я, видите ли,
должна остаться дома и хо дить в школу, а вот когда я в свой черед закончу
юридический, ты снова отправишься в Африку, со мной и с мамой. Вот твои
слова. А что за эсэмэску ты мне прислал, когда понял, что самолет падает? О
чем ты думал? Что твое послание облегчит мою жизнь? Оно сделало ее еще
тяжелее, неужели ты сам не понимаешь! Гораздо тяжелее, потому что я не могу
избавиться от мысли, что вы все поня ли, поняли, что падаете и никакой
надежды, но в разгар паники у тебя хватило духа подумать обо мне, как я это
переживу и как буду жить даль ше. Папа, зная все это, невозможно жить, это
же запредельно. У меня и нет желания жить. Пита юсь я в основном в ресторане
Холменколлена. Нет сил ходить в магазин, готовить. Я знаю, ты не любил этот
ресторан, его кстати и газета "Дагбладет" обозвала прессом для выжимания
денег из туристов. Тебя раздражал тамошний шеф, хотя ты никогда не объяснял
почему. Впрочем, теперь это не имеет значения. Меня шеф всегда встреча ет
улыбкой. И раздевает взглядом, когда думает, что я этого не вижу. Зато и
скидку обязательно делает. Можно подумать, для меня это важно. Как только