"Эрленд Лу. Тихие дни в Перемешках" - читать интересную книгу автора

Им театр нужен.
Понятно.
А ты не мог бы пойти тоже, Телеман?
Я бы лучше поработал.
Тебе на пользу погулять в горах, продышаться и зарядить аккумуляторы.
Пьеса твоя все равно стоит на месте.
Вот именно. Потому мне и важно начать. Рас писаться.
И Бадеры с нами идут.
Господи!

Нина с Бертольдом, Сабиной и Бадерами идут к станции подъемника на
вершину Цугшпитц.
Телеман принимается думать о театре. Он думает о театре пять минут,
десять, он думает о театре уже пятнадцать восхитительных минут, когда
приходит Хейди и зовет его съездить с ней на тренировку.
Даже не знаю. Я думал поработать немного.
Ты никогда не ходишь на мои тренировки.
Ну, это все же не совсем так.
И когда ты приходил в последний раз?
Тогда... зимой.
А сейчас какое время года?
Господи помилуй, хорошо, я иду с тобой на тренировку. Но, чур, мне
разрешается отвлекаться от корта и кое-что записывать.
Сколько угодно.
Уговор.

Телеман усаживается на трибунах с ручкой и блокнотом, найденным в доме.
Он закуривает сигарету, закрывает глаза, но появляется сторож с сообщением,
что вся примыкающая к кортам территория уже два года как объявлена свободной
от никотина. Европа катится чертям под хвост, ду мает Телеман. И европейский
театр заодно.
Телеман смотрит на Хейди, которая играет про тив русской девочки. Она
здорово играет. Русская. Телеман думает о том, что в России талантов отби
рают года в три-четыре и взращивают, взращивают так, что они не видят в
жизни ничего, кроме тенни са, а когда лет в восемнадцать-двадцать все же
выяс няется, что они не станут первыми ракетками мира, жизнь летит под
откос. Хейди растет в иной культу ре, ей будет куда отступать. В лучшем
случае у нее будет много вариантов в запасе, в худшем - хотя бы пара. А все
же есть что-то трусоватое в подобной заботе о запасном аэродроме. Так думает
Телеман. Когда отступать некуда, тогда человек звереет, ста новится диким и
опасным. Какими и должны быть примы, и в спорте, и в театре. Телеман уже
почти отключился от всего вокруг, достиг того заветного состояния, когда
разум уходит в свободный полет, порождая идеи. Ему знакомо это чувство. Он
доста ет ручку, чтобы записать мысли о России, стороже и опасности, потому
что все это очень театрально, из этого может получиться пьеса, но в глаза
ему бросается идиотский логотип, проставленный ввер ху каждой страницы,
"HAPPY TIME" голубеньки ми буквами. Черт возьми, вот говно! Ну как можно
писать Пьесу на листах с "HAPPY TIME". Бадер в своем репертуаре - сдал дом с
такой пакостью. В этом наци-инцестном поясе махровым цветом цветет
отвратительная любовь ко всему миленько му. Хуже китча, чем здесь, нет нигде