"Джек Лондон. Костер (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

показывал пятьдесят, а во второй - пятьдесят пять градусов ниже нуля.
Несколько миль он шел лесом по ровной местности, потом пересек поле и
спустился к узкой замерзшей реке. Это и был ручей Гендерсона; отсюда до
развилины оставалось десять миль. Он посмотрел на часы. Было ровно десять.
Он делает четыре мили в час, значит, у развилины будет в половине первого.
Он решил отпраздновать там это событие - сделать привал и позавтракать.
Собака, уныло опустив хвост, покорно поплелась за человеком, когда
тот зашагал по замерзшему руслу. Тропа была ясно видна, но следы последних
проехавших по ней нарт дюймов на десять занесло снегом. Видимо, целый
месяц никто не проходил здесь ни вверх, ни вниз по течению. Человек
уверенно шел вперед. Он не имел привычки предаваться размышлениям, и
сейчас ему решительно не о чем было думать, кроме как о том, что,
добравшись до развилины, он позавтракает, а в шесть часов будет в лагере
среди товарищей. Разговаривать было не с кем, и все равно он не мог бы
разжать губы, скованные ледяным намордником. Поэтому он продолжал молча
жевать табак, и его янтарная борода становилась все длиннее.
Время от времени в его мозгу всплывала мысль, что мороз очень
сильный, такой сильный, какого ему еще не приходилось переносить. На ходу
он то и дело растирал рукавицей щеки и нос. Он делал это машинально, то
одной рукой, то другой. Но стоило ему только опустить руку, и в ту же
секунду щеки немели, а еще через одну секунду немел кончик носа. Щеки
будут отморожены, он знал это и жалел, что не запасся повязкой для носа,
вроде той, которую надевал Бэд, собираясь в дорогу. Такая повязка и щеки
защищает от мороза. Но это, в сущности, не так важно. Ну, отморозит щеки,
что ж тут такого? Поболят и перестанут, вот и все; от этого еще никто не
умирал.
Хотя человек шел, ни о чем не думая, он зорко следил за дорогой,
отмечая каждое отклонение русла, все изгибы, повороты, все заторы
сплавного леса, и тщательно выбирал место, куда поставить ногу. Однажды,
огибая поворот, он шарахнулся в сторону, как испугавшаяся лошадь, сделал
крюк и вернулся обратно на тропу. Он знал, что ручей Гендерсона замерз до
самого дна - ни один ручей не устоит перед арктической зимой, но он знал и
то, что есть ключи, которые бьют из горных склонов и протекают под снегом,
по ледяной поверхности ручья. Самый лютый мороз бессилен перед этими
ключами, и он знал, какая опасность таится в них. Это были ловушки. Под
снегом скоплялись озерца глубиной в три дюйма, а то и в три фута. Иногда
их покрывала ледяная корка в полдюйма толщиной, а корку, в свою очередь,
покрывал снег. Иногда ледяная корка и вода перемежались, так что если
путник проваливался, он проваливался постепенно и, погружаясь все глубже и
глубже, случалось, промокал до пояса.
Вот почему человек так испуганно шарахнулся. Он почувствовал, что
наст подается под ногами, и услышал треск покрытой снегом ледяной корки. А
промочить ноги в такую стужу не только неприятно, но и опасно. В лучшем
случае это вызовет задержку, потому что придется разложить костер, чтобы
разуться и высушить носки и мокасины. Оглядев русло реки и берега ее, он
решил, что ключ бежит справа. Он постоял немного в раздумье, потирая нос и
щеки, потом взял влево, осторожно ступая, перед каждым шагом ногой
проверяя крепость наста.
Миновав опасное место, он засунул в рот свежую порцию табака и
зашагал дальше со скоростью четырех миль в час.