"Джек Лондон. Язычник. Пер. - М.Бессараб." - читать интересную книгу автора

убийство, и я совершенно убежден, что он скорее отнесется с уважением к
убийце, чем к жулику средней руки.
Что же касается меня лично, он не одобрял ничего, что шло мне во
вред. В игре он не видел ничего плохого. Он и сам был азартным игроком. Но
поздние бдения, объяснил он, вредят здоровью. Он знал людей, которые
умирали от лихорадки потому, что не заботились о своем здоровье. Он не был
трезвенником и, промокнув до нитки, был не прочь хлестнуть виски. Иными
словами, он верил, что спиртное полезно лишь в умеренных количествах. Он
видел множество людей, которых шотландское виски или джин загоняли в гроб
или делали калеками.
Мое благосостояние Отоо принимал близко к сердцу. Он думал о моем
будущем, взвешивал мои планы и размышлял о моей судьбе больше, чем я сам.
Вначале, когда я еще не подозревал о том, что он интересуется моими
делами, ему приходилось самому догадываться о моих намерениях, как,
например, случилось в Папеэте, когда я раздумывал, вступать ли в компанию
с одним плутоватым парнем, моим соотечественником, который затеял
рискованное предприятие с гуано. Я не знал, что этот парень - мошенник.
Этого не знал ни один белый в Папеэте. Отоо тоже ничего не знал, но он
видел, что мы становимся с тем парнем закадычными дружками, и на свой
страх решил все разузнать о нем. На побережье Таити стекаются
матросы-туземцы со всех морей. Подозрительный Отоо терся около них до тех
пор, пока не собрал убедительные факты, подтверждающие его догадки. Да,
немало он узнал о делишках Рэндольфа Уотерса. Когда Отоо рассказал мне о
них, я не поверил, но потом выложил все Уотерсу, и тот, не сказав ни
слова, с первым же пароходом отбыл в Окленд.
Откровенно говоря, вначале меня раздражало то, что Отоо сует нос в
мои дела. Но я знал, что он действует совершенно бескорыстно; вскоре я
должен был признать, что он мудр и осторожен. Он следил, чтобы я не
упустил выгодного случая, был одновременно и дальновидным и
проницательным. Скоро я уже начал во всем советоваться с Отоо, так что в
конце концов он стал разбираться в моих делах лучше, чем я сам. Мои
интересы он принимал ближе к сердцу, чем я. В ту чудесную пору я был
по-мальчишески беспечен, романтику предпочитал доллару, а приключение -
удобному ночлегу под крышей. Словом, хорошо, что кто-то присматривал за
мной. Если бы не Отоо, меня бы давно не было в живых. Это я знаю наверное.
Из многочисленных примеров позвольте привести один. Когда я
отправился за жемчугом в Паумоту, у меня уже был некоторый опыт по
вербовке чернокожих. В Самоа мы с Отоо остались на берегу, вернее, сели на
мель, денег - ни гроша, но мне повезло: я поступил вербовщиком на бриг,
который доставлял негров на плантации. Отоо нанялся на этот же бриг
простым матросом. В течение следующих шести лет на разных судах мы
избороздили самые дикие уголки Меланезии. Отоо был убежден, что место
загребного на моей лодке по праву принадлежит ему. Работали мы обычно так.
Вербовщика высаживали на сушу. Его лодка оставалась у самого берега -
весла наготове. Она находилась под прикрытием другой лодки, что стояла в
нескольких сотнях ярдов в море. Я втыкал в песок шест, которым в случае
необходимости можно было быстро оттолкнуться от берега, выгружал из лодки
свои товары, а Отоо бросал весла и подсаживался к винчестеру, скрытому под
парусиной. Матросы на другой лодке были тоже вооружены: под парусиной
вдоль берега лежали снайдеры.