"Jack London. The Sea Wolf (англ., с подстрочником) " - читать интересную книгу автора

"And listen to the women scream," he said grimly - almost bitterly, I
thought, as though he had been through the experience before.

- Ну, сейчас женщины поднимут визг! - сердито, почти злобно проворчал
он, словно ему уже приходилось когда-то все это испытывать.


The vessels came together before I could follow his advice. We must
have been struck squarely amidships, for I saw nothing, the strange
steamboat having passed beyond my line of vision. The Martinez heeled over,
sharply, and there was a crashing and rending of timber. I was thrown flat
on the wet deck, and before I could scramble to my feet I heard the scream
of the women. This it was, I am certain, - the most indescribable of
blood-curdling sounds, - that threw me into a panic. I remembered the
life-preservers stored in the cabin, but was met at the door and swept
backward by a wild rush of men and women. What happened in the next few
minutes I do not recollect, though I have a clear remembrance of pulling
down life-preservers from the overhead racks, while the red-faced man
fastened them about the bodies of an hysterical group of women. This memory
is as distinct and sharp as that of any picture I have seen. It is a
picture, and I can see it now, - the jagged edges of the hole in the side of
the cabin, through which the grey fog swirled and eddied; the empty
upholstered seats, littered with all the evidences of sudden flight, such as
packages, hand satchels, umbrellas, and wraps; the stout gentleman who had
been reading my essay, encased in cork and canvas, the magazine still in his
hand, and asking me with monotonous insistence if I thought there was any
danger; the red-faced man, stumping gallantly around on his artificial legs
and buckling life-preservers on all corners; and finally, the screaming
bedlam of women.

Суда столкнулись прежде, чем я успел воспользоваться его советом.
Должно быть, встречный пароход ударил нас в середину борта, но это произошло
вне поля моего зрения, и я ничего не видел. "Мартинес" сильно накренился,
послышался треск ломающейся обшивки. Я упал плашмя на мокрую палубу и не
успел еще подняться на ноги, как услышал крик женщин. Это был неописуемый,
душераздирающий вопль, и тут меня объял ужас. Я вспомнил, что спасательные
пояса хранятся в салоне, кинулся туда, но у дверей столкнулся с толпой
обезумевших пассажиров, которая отбросила меня назад. Не помню, что затем
произошло, - в памяти моей сохранилось только воспоминание о том, как я
стаскивал спасательные пояса с полок над головой, а Краснолицый человек
надевал их на бившихся в истерике женщин. Это я помню отчетливо, и вся
картина стоит у меня перед глазами. Как сейчас вижу я зазубренные Края
пробоины в стене салона и вползавший в это отверстие клубящийся серый туман;
пустые мягкие диваны с разбросанными на них пакетами, саквояжами, зонтами и
пледами, оставленными во время внезапного бегства; полного джентльмена, не
так давно мирно читавшего мою статью, а теперь напялившего на себя пробковый
пояс и с монотонной настойчивостью вопрошавшего меня (журнал с моей статьей
все еще был у него в руке), есть ли опасность; краснолицего человека,
который бодрю ковылял на своих искусственных ногах и надевал пояса на всех,
кто появлялся в каюте... Помню дикий визг женщин.