"Джек Лондон. Картинки (Очерк)" - читать интересную книгу автора

Подумаешь, невидаль! Самая обыкновенная страничка жизни - не больше!
Бывает куда страшнее. Когда-то я доказывал (в шутку, как полагали
слушатели), что главное отличие человека от других тварей в том, что
человек - единственное животное, которое дурно обращается со своей самкой.
На это не способны ни волк, ни трусливый койот, ни даже собака, природу
которой изгадил приручивший ее человек. По крайней мере в этом собака
верна первобытному инстинкту, тогда как человек растерял их все - в первую
очередь инстинкты благодетельные.
Есть ли что-нибудь страшнее здесь описанного? Прочтите любой очерк о
детском труде в Соединенных Штатах на востоке и западе, на севере и юге -
везде, и вы убедитесь, что все мы, причастные и подвластные царству
чистогана, печатаем и выпускаем в свет куда более страшные страницы жизни,
чем эта скромная страничка об избиении женщины на откосе Сасквеханны.
Я спустился футов на сто под уклон и нашел место, где плотно слежался
гравий; здесь я мог сесть на товарный, когда он замедлит ход на подъеме.
На насыпи человек шесть бродяг караулили поезд. Кое-кто из них, чтобы
убить время, резался в карты, которые были необыкновенно истрепаны. Я
присоединился к ним. Сдавал молодой веселый негр, толстяк, с круглым, как
луна, лицом, излучавшим добродушие. Добродушие так и сочилось из него.
Бросив мне первую карту, он вдруг остановился и спросил:
- Эй, дружок, а ведь мы с тобой вроде встречались?
- Встречаться-то встречались, - отвечал я, - только, сдается, на тебе
была другая амуниция.
Он озадаченно посмотрел на меня.
- Помнишь Буффало? - спросил я.
Тут он вспомнил - и восторженно приветствовал меня как старого
товарища, ибо в Буффало он носил полосатую куртку и отбывал свой срок в
исправительной тюрьме округа Эри. Что до меня, то я тоже носил тогда
полосатую куртку и тоже отбывал свой срок.
Игра продолжалась, и я узнал, на что играют. Внизу под насыпью, где
протекала река, футах в двадцати пяти от нас, виднелся источник; к нему
бежала крутая узкая тропка. Мы играли в карты, примостившись на краю
насыпи. Проигравший должен был сбежать вниз, набрать воды в небольшую
жестянку из-под сгущенного молока и напоить желающих.
После первой партии в дураках остался негр. Он взял жестянку и полез
вниз, а мы сверху глядели, как он набирает воду, и потешались над ним. Ну
и пили же мы, скажу я вам! Как лошади! Четыре раза ходил он в оба конца
для меня одного, да и другие пили не стесняясь. Тропинка была крутая, негр
то и дело где-нибудь на полдороге тыкался носом в землю, проливал воду и
снова спускался вниз. Однако он ничуть не сердился и хохотал не меньше
нас, а потому, должно быть, и падал. Впрочем, он клялся, что еще возьмет
свое: пусть только кто-нибудь проиграет, - он будет пить, как бездонная
бочка!
Когда все напились вволю, сыграли второй кон, и опять проиграл негр,
и опять мы хлебали воду, сколько влезет. Третий и четвертый кон - то же
самое, и каждый раз негр, с круглым, как луна, лицом от души хохотал над
тем, как отчаянно ему не везет. И мы тоже надрывали животики. Мы смеялись,
как дети, как беспечные боги, примостясь на краю железнодорожной насыпи. Я
по крайней мере хохотал до слез и так накачался, что вода подступала мне к
горлу. Кто-то сказал, что с таким грузом нам не вскочить на поезд, когда