"Джек Лондон. Принцесса (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

его маленький глаз загорелся и стал бегать быстрее. Бродяга взял банку
из-под томата, спустился по тропинке к реке и принес в ней мутноватую
воду. В жестянке из-под сгущенного молока он приготовил смесь, состоявшую
на две трети из жидкости, находившейся в склянке, и на одну треть - из
воды. Бесцветная жидкость была аптечным спиртом, который на жаргоне бродяг
называется "алки".
Но бродяга не успел выпить свою смесь: его встревожили чьи-то
неторопливые шаги со стороны железнодорожной насыпи. Он осторожно поставил
банку на землю между ног, накрыл ее шляпой и стал напряженно ждать.
Из мрака появился такой же грязный оборванец, как и он. Ему можно
было дать лет пятьдесят, а то и шестьдесят. Он был карикатурно толст. Его
буквально распирало во все стороны. Весь он состоял из одних выпуклостей.
Шишковатый нос величиной и формой напоминал турнепс. У него были набухшие
веки, а голубые глаза таращились, словно собирались выскочить. Одежда на
нем трещала во многих местах, не выдерживая толщины его тела. Резинки гетр
лопнули под напором жира; ноги от самых икр колонной переходили прямо в
ступни. Он тоже был однорукий. На плече у бродяги висел потертый узелок,
заскорузлый от грязи последнего ночлега. Толстяк приближался с
осторожностью, но, увидев, что человек у костра не представляет опасности,
подошел к нему.
- Здорово, дед! - приветливо сказал Толстяк, но внезапно осекся и
внимательно посмотрел на зияющую ноздрю старого бродяги. - Скажи-ка,
Бородач, как ты защищаешь свою ноздрю от ночной росы?
Бородач пробурчал что-то несвязное и плюнул в огонь, давая понять,
что этот вопрос не доставил ему особого удовольствия.
- В самом деле, - хихикнул Толстяк, - ведь так и утонуть можно, если
выйдешь в дождь без зонтика!
- Хватит, Толстяк, хватит, - устало пробормотал Бородач, - все равно
нового ничего не придумаешь. Даже "быки" угощают меня этим.
- Но выпить, я надеюсь, ты можешь? - Толстяк смягчился и, приглашая
Бородача, стал проворно развязывать единственной рукой свой потрепанный
заплечный мешок.
Он извлек оттуда двенадцатиунцевую склянку с "алки". Но тут его
встревожили чьи-то шаги, послышавшиеся на железнодорожной насыпи. Толстяк
поставил склянку на землю между ног и накрыл ее шляпой.
Вновь подошедший кое-чем отличался от них, но был тоже однорук.
Отталкивающе мрачный, он вместо приветствия лишь пробурчал что-то
невнятное.
Костлявый, тощий, с землистым лицом мертвеца, он напоминал одного из
кошмарных стариков, рожденных воображением Гюстава Доре*, и вызывал
чувство неприязни. Его тонкогубый, беззубый рот походил на шрам, а крупный
изогнутый нос смыкался почти вплотную с подбородком и напоминал
крючковатый клюв хищной птицы. Его единственная тощая и искривленная рука
загибалась наподобие когтя. Серые бусинки-глаза, тусклые и немигающие,
были пусты и безжалостны, как гама смерть. В нем чудилось что-то зловещее,
может быть, поэтому Бородач и Толстяк инстинктивно подвинулись ближе друг
к другу, как бы объединяясь против возможной угрозы, которую они
почувствовали в пришельце. Улучив подходящий момент, Бородач украдкой
придвинул увесистый камень на случай защиты и прикрыл его рукой. Толстяк
сделал то же самое.