"Джек Лондон. Безнравственная женщина (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

поисками истины, и вышел из него достаточно опытным, достаточно
проницательным и достаточно мудрым, чтобы когда-нибудь вновь впасть в
безумие юности с ее любовью к истине. "Поклоняться видимости, - часто
цитировал он, - верить в формы, тона, слова, в целый Олимп видимости!" Эту
выдержку он неизменно заканчивал словами: "Греки были поверхностными в
силу своей глубины!"
Он был настоящим молодым эллином, разочарованным и усталым. Женщины
вероломны и лживы, утверждал он в те дни, когда наступал рецидив и на
смену философскому спокойствию приходил пессимизм. Он не верил в
искренность женщин, но, следуя заветам своего немецкого кумира, не срывал
с них того воздушного флера, который прикрывал их вероломство. Он
довольствовался тем, что воспринимал их как чистую видимость и старался
наилучшим образом приспособиться к этому факту. Он был поверхностным в
силу своей глубины.
"Джек просит обязательно передать вам, что здесь великолепное
купание, - писала в своем письме миссис Хемингуэй, - и советует захватить
с собой снасти". Миссис Хемингуэй писала еще кое о чем. Она сообщала ему,
что может наконец познакомить его с совершенно искренней и простодушной
девушкой, обладающей восхитительной репутацией. "Еще никогда не расцветал
на нашей планете бутон более чистый и более безуперечный", - такова была
одна из тех многочисленных фраз, в которые миссис Хемингуэй облекала свое
искушение. А мужу она с торжеством заявила: "Если и на этот раз мне не
удастся женить Неда..." - и не договорила, оставив в неизвестности
предположение столь страшное, что губы ее отказывались его произнести, а
воображение - представить.
Вопреки своим дурным предчувствиям Лоретта обнаружила, что ей совсем
не так плохо в Санта-Кларе. Билли, правда, ежедневно писал, но эти письма
раздражали ее значительно меньше его присутствия. Кроме того, испытание,
заключавшееся в разлуке с Дейзи, оказалось не таким суровым, как она
ожидала. Впервые в жизни ее не затмевала блестящая и зрелая красота
старшей сестры. При столь благоприятных условиях Лоретта быстро
выдвинулась на передний план, в то время как миссис Хемингуэй скромно и
без стеснения удалилась в глубину сцены.
Лоретта начала понимать, что она не просто тусклое светило, сияющее
лишь отраженным светом. Совершенно бессознательно она стала центром
небольшого круга событий. Когда она садилась к роялю, тотчас кто-нибудь
был готов переворачивать страницы нот и выказывать предпочтение тем или
иным песенкам. Когда она роняла носовой платок, тотчас кто-нибудь жаждал
его поднять. Ее всегда были рады сопровождать на прогулку или помогать ей
собирать цветы. Она научилась забрасывать удочку с приманкой на крючке в
тихие заводи и под коряги и не запутывать лесу в кустарнике.
Джек Хемингуэй не любил обучать новичков и во время рыбной ловли
старался уединиться, а то и вовсе оставался дома, предоставляя Неду
Бэшфорду полную возможность воспринимать Лоретту как видимость. В этом
качестве она вполне удовлетворяла всем требованиям его философии. Ее
голубые глаза смотрели по-мальчишески прямо, и он любовался ими, забывая
содрогнуться перед коварством, которое, согласно его философии, скрывалось
в их взоре. Она обладала грацией стройного цветка, нежностью красок и
хрупкостью тонкого фарфора. Эти качества очаровывали его, заставляя
забывать о сокрытой под ними жизненной силе и о Бернарде Шоу, в которого