"Джек Лондон. Местный колорит" - читать интересную книгу автора

- Лоснится?!
- Ну, скоро залоснится, все равно. А этот человек, право, достоин
уважения. Он такой симпатичный, так хорошо воспитан. Я уверена, что он...
- Видал лучшие дни?
- Вот именно. На улице сейчас ужасно холодно и сыро, а его одежда
совсем изношена. У тебя ведь много костюмов...
- Пять, - поправил я, - считая и темно-серый с отвисшими карманами.
- А у него ни одного. И нет своего угла, нет ничего...
- Нет даже Фиалочки, - сказал я, обнимая ее, - именно поэтому он
достоин жалости и всяких даров. Отдай ему костюм, дорогая, или нет,
постой, дай ему не черный, а мой самый лучший костюм. Надо же хоть
чем-нибудь утешить беднягу.
- Какой ты милый! - И Фиалочка, очаровательно улыбнувшись, пошла к
двери. - Ты просто ангел!
И это после семи лет супружеской жизни! Я все еще восторгался этим,
когда она вернулась с робким и заискивающим выражением лица.
- Знаешь... Я дала ему одну из твоих белых сорочек. На нем такая
ужасная ситцевая рубашка, а в сочетании с твоим костюмом это будет
выглядеть просто нелепо. И потом... его башмаки так стоптаны, пришлось
дать ему твои старые с узкими носками...
- Старые?!
- Но ведь ты сам говорил, что они ужасно жмут.
Фиалочка всегда сумеет найти оправдание своим поступкам.
При таких обстоятельствах Лейт Клэй-Рэндольф впервые появился в
Айдлвильде - и я понятия не имел, надолго ли это. И впоследствии я никогда
не знал, когда и надолго ли он появится у нас: он был подобен блуждающей
комете. Иногда он приезжал, бодрый и опрятно одетый, от каких-то видных
людей, с которыми был в таких же приятельских отношениях, как и со мной. А
иногда, усталый и оборванный, он прокрадывался в дом по садовой дорожке,
заросшей шиповником, явившись откуда-то из Монтаны или из Мексики. А когда
страсть к бродяжничеству снова овладевала им, он, ни с кем не простившись,
исчезал в тот огромный таинственный мир, который называл "Дорогой".
- Я не могу покинуть ваш дом, не поблагодарив вас за щедрость и
доброту, - сказал он мне в тот вечер, когда впервые надел мой новый черный
костюм.
А я, признаюсь, был поражен, когда, оторвавшись от газеты, увидел
перед собой очень приличного, интеллигентного джентльмена, который держал
себя непринужденно и с достоинством. Фиалочка была права. Он, конечно,
видал лучшие дни, если черный костюм и белая сорочка могли так преобразить
его. Я невольно поднялся с кресла, чтобы приветствовать его как равного.
Именно тогда я впервые поддался чарам Лейта Клэй-Рэндольфа. Он ночевал в
Айдлвильде и в ту ночь и в следующую, провел у нас много дней и ночей.
Этого человека нельзя было не полюбить. Сын Анака, Руфус Голубоглазый,
известный также под плебейским прозвищем "Малыш", носился с ним по
дорожке, заросшей шиповником, до самого дальнего конца сада, играл в
индейцев, с дикими воплями скальпируя Лейта в углу сеновала, а однажды, с
чисто фарисейским рвением, хотел даже распять его на чердачной балке. Уже
за одну дружбу с Сыном Анака Фиалочка должна была бы полюбить Лейта, если
бы уже давно не полюбила его за его другие достоинства. Что касается меня,
пусть скажет вам Фиалочка, как часто в дни его отсутствия я задавал себе