"Чезаре Ломброзо. Женщина преступница и проститутка" - читать интересную книгу автора

прекратится только с ее жизнью. В другой раз ему пришлось видеть в Затме
одну знатную девушку, которая влюбилась в одного генуэзца и оставила
родительский дом для того, чтобы убежать с ним. Ее схватили и жестоко
наказали. Во время наказания она не переставала повторять, что ни на минуту
не перестанет любить христианина (Mantegazza).
Г-жа Carlyle, жена знаменитого английского писателя, отличалась вообще
независимым характером. Когда она была молодой девушкой, любимым занятием ее
было лазить на стены и драться со своими школьными подругами. Выйдя замуж,
она стала самой кроткой и послушной слугой своего странного и жестокого
мужа. В это время последний был еще беден и неизвестен, и она отдала ему все
свое небольшое состояние для того, чтобы он мог свободно работать, не
заботясь о средствах к существованию. Из угождения к нему она поселилась в
Kraighnputtock, в местности, климат которой был очень вреден для ее
здоровья. В награду за такую жертву муж запретил ей заходить к нему в
рабочий кабинет и все время заставлял ее починять ему платье и обувь и
готовить его любимые блюда. В продолжение целых месяцев он не говорил с ней
ни слова, словно не замечая ее вовсе, даже тогда, когда она была больна.
Нередко он нарочно в ее присутствии начинал ухаживать за дамами высшего
английского общества. Но никогда эта женщина не выразила своих страданий ни
малейшей жалобой. "Прошу вас, -- писала она ему, -- быть немного добрее и
снисходительнее к вашей Gooda (ее насмешливое прозвище), потому что она вас
очень любит и всегда готова исполнить ваше малейшее желание; если вы ей
прикажете, она полезет и на луну... Но если господин мой не найдет для меня
ни одного слова, ни одного взгляда, то что же мне остается, кроме отчаяния?
Я замкнусь в себе самой и сделаюсь несносной для всех..."
Сам Carlyle, мучимый угрызениями совести, говорил после смерти ее, что
в годы лишений и неизвестности она была для него оплотом против его
несчастий: "У нее всегда находилось сказать мне что-нибудь приятное,
сообщить какую-нибудь милую историйку на свой оригинальный манер... Никогда
я не слышал от нее ни единого слова, которое могло бы опечалить меня или
быть мне неприятным даже в самые тяжелые, мрачные дни. Она скрывала от меня
все грустное и неприятное, заботливо пряча это для себя одной"*.

[Arvde Barine. Portraits de femmes. Париж, 1886.]

В "Путешествии по Австрии" Cadet-Gassicourt'a, которое цитирует
Stendhal, мы читаем следующее: "На свете нет более угодливого и кроткого
существа, чем австрийская женщина... Одна венка была любовницей некоего
французского офицера. Любовник не только обманывал ее, но даже знакомил с
подробностями своих грязных похождений; она же, несмотря на это, ухаживала
за ним с полной самоотверженностью и удвоила свои заботы, когда он заболел,
но он тем не менее не переменил после всего этого своего обращения с ней и
любил ее не больше прежнего".
"Любовь, -- пишет Georges Sand, -- это добровольное рабство, к которому
стремится натура женщины". Жалуясь на то, что ее покинул Alfred de Musset,
она говорит: "Я должна страдать для кого-то, должна исчерпать тот излишек
энергии и чувства, который есть во мне. Мне необходимо, наконец, питать эту
материнскую заботу, с которой я привыкла бодрствовать у изголовья
страдающего и изнеможенного существа"*.