"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

болтовне; он начал останавливать самых высокопоставленных лиц на площадях
или в присутственных местах, жалуясь им на оказанную ему несправедливость,
уничтожал съестные припасы, опустошал поля и бегал по дорогам, грозя кому-то
жестокой местью. Мало-помалу несчастный вообразил себя богом, царем
вселенной и даже говорил проповеди в соборе Альба о своем высоком
назначении. Когда его поместили в дом умалишенных в Ракониджи, он вначале
держал себя тихо, пока был твердо убежден, что здесь никто не сомневается в
его могуществе; но при первом же противоречии стал грозить, что опрокинет
земной шар, разрушит все государства и сделает себе пьедестал из развалин
целого мира. При этом несчастный называл себя владыкой вселенной,
олицетворением стихий и -- то братом, то сыном, то отцом солнца.
"Мне уже надоело, -- кричал он, -- содержать на свой счет такую массу
солдат и праздношатающихся! Справедливость требует, чтобы, по крайней мере,
правительство и богатые люди прислали мне значительную сумму денег для
уплаты долгов смерти!" Так называл он требуемый им налог и обещал навсегда
сохранить жизнь уплатившим его, бедняки же все должны были умереть как
совершенно бесполезные существа. Затем его крайне возмущала необходимость
содержать в своем дворце столько помешанных, и он не раз просил доктора
отрубить им всем головы, что не мешало ему, однако, заботливо ухаживать за
ними в случае их болезни. Вообще непоследовательность у него была полная.
Небольшие деньги, получаемые им за поденную работу, он употреблял для уплаты
какому-нибудь мошеннику, которого посылал с письмами и поручениями то к
солнцу, то к звездам, то к смерти, к грому и вообще к силам природы, прося у
них помощи, а по ночам вступал с ними в дружеские интимные беседы. Когда в
окрестных деревнях случалось какое-нибудь бедствие, он был чрезвычайно
доволен, считая его одним из обещанных им наказаний и видя в этом
доказательство, что погода, солнце или гром повинуются ему.
В чемодане у него хранились какие-то жалкие подобия корон, но он
уверял, что "это настоящие императорские и королевские венцы Италии, Франции
и других государств, а короны, которые носят теперь государи этих стран,
признавал не имеющими никакой цены, как неправильно захваченные
узурпаторами, обреченными на гибель в ближайшем будущем, если только они не
заплатят ему деньги смерти (i debiti dlia morte) векселями на
множество миллиардов".
Но всего типичнее проявлялся безумный бред этого больного в его
письменных произведениях. В молодости он выучился читать и писать; однако
теперь считал недостойным себя обычный способ письма и потому изобрел свой
собственный для своих записок, векселей, указов, адресованных или к солнцу,
или к смерти, или к военным и гражданским властям. Карманы его были всегда
наполнены подобными документами. Писал он, употребляя преимущественно одни
только заглавные буквы, к которым иногда присоединял известные знаки и
фигуры для обозначения предметов и лиц. Слова по большей части отделялись
друг от друга одной или двумя точками и состояли лишь из нескольких букв,
почти всегда исключительно согласных, без всякого отношения к числу слогов.
Например, чтобы написать две фразы: "Domine Dio Sole ricoverato
all'ospedale di Racconigi fa sentire al prefetto del tribunale di Torino se
vuol pacare i debiti dlia morte. Prima di metire venga di presto
all'ospedale di Racconigi"*, он на большом листе изобразил следующее:

[Владыка Бог Солнце, находящийся в больнице Ракониджи, спрашивает