"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

6░,60


Ноябрь



1452


7░,17



Полнейшая аналогия с этими явлениями замечается и в тех людях, которых
-- трудно сказать, благодетельная или жестокая, -- природа более щедро
одарила умственными способностями. Редкие из этих людей не высказывали сами,
что атмосферные явления производят на них громадное влияние. В своих личных
сношениях и в письмах они постоянно жалуются на вредное действие на них
изменений температуры, с которым они должны иногда выдерживать ожесточенную
борьбу, чтобы уничтожить или смягчить роковое влияние дурной погоды,
ослабляющей и задерживающей смелый полет их фантазии. "Когда я здоров и
погода ясная, я чувствую себя порядочным человеком", -- писал Монтень. "Во
время сильных ветров мне кажется, что мозг у меня не в порядке", -- говорил
Дидро. Джиордани, по словам Мантегацца, за два дня предсказывал грозы. Мэн
Биран (Maine Biran), философ-спиритуалист по преимуществу, пишет в своем
дневнике: "Не понимаю, почему это в дурную погоду и ум, и воля у меня
совершенно не те, как в ясные, светлые дни".
"Я уподобляюсь барометру, -- писал Альфьери, -- и большая или меньшая
легкость работы всегда соответствует у меня атмосферному давлению, --
полнейшая тупость (stupidita) нападает на меня во время сильных ветров,
ясность мысли у меня бесконечно слабее вечером, нежели утром, а в середине
зимы и лета творческие способности мои бывают живее, чем в остальные времена
года. Такая зависимость от внешних влияний, против которых я почти не в
силах бороться, смиряет меня".
Из этих примеров уже очевидно влияние колебаний барометра на гениальных
людей, и большая аналогия в этом отношении между ними и помешанными; но еще
заметнее, еще резче оказывается влияние температуры.
Наполеон, сказавший, что "человек есть продукт физических и
нравственных условий", не мог выносить самого легкого ветра и до того любил
тепло, что приказывал топить у себя в комнате даже в июле месяце. Кабинеты
Вольтера и Бюффона отапливались во всякое время года. Руссо говорил, что
солнечные лучи в летнюю пору вызывают в нем творческую деятельность, и он
подставлял под них свою голову в самый полдень.
Байрон говорил о себе, что боится холода, точно газель. Гейне уверял,
что он более способен писать стихи во Франции, чем в Германии с ее суровым
климатом. "Гром гремит, идет снег, -- пишет он в одном из своих писем, -- в
камине у меня мало огня, и письмо мое холодно".