"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

Шестидесятилетний Линней, впавший в паралитическое и бессмысленное
состояние после апоплексического удара, пробуждался от сонливости, когда его
подносили к гербарию, который он прежде особенно любил.
Когда Ланьи лежал в глубоком обмороке и самые сильные средства не могли
возбудить в нем сознания, кто-то вздумал спросить у него, сколько будет 12 в
квадрате, и он тотчас же ответил: 144.
Себуйа, арабский грамматик, умер с горя оттого, что с его мнением
относительно какого-то грамматического правила не соглашался халиф Гарун
аль-Рашид.
Следует еще заметить, что среди гениальных или скорее ученых людей
часто встречаются те узкие специалисты, которых Вахдакоф (Wachdakoff)
называет монотипичными субъектами; они всю жизнь занимаются одним
каким-нибудь выводом, сначала занимающим их мозг и затем уже охватывающим
его всецело: так, Бекман в продолжение целой жизни изучал патологию почек,
Фреснер -- луну, Мейер -- муравьев, что представляет огромное сходство с
мономанами.
Вследствие такой преувеличенной и сосредоточенной чувствительности как
великих людей, так и помешанных чрезвычайно трудно убедить или разубедить в
чем бы то ни было. И это понятно: источник истинных и ложных представлений
лежит у них глубже и развит сильнее, нежели у людей обыкновенных, для
которых мнения составляют только условную форму, род одежды, меняемой по
прихоти моды или по требованию обстоятельств. Отсюда следует, с одной
стороны, что не должно никому верить безусловно, даже великим людям, а с
другой стороны, что моральное лечение мало приносит пользы помешанным.
Крайнее и одностороннее развитие чувствительности, без сомнения, служит
причиною тех странных поступков, вследствие временной анестезии* и
анальгезии**, которые свойственны великим гениям наравне с помешанными. Так,
о Ньютоне рассказывают, что однажды он стал набивать себе трубку пальцем
своей племянницы и что, когда ему случалось уходить из комнаты, чтобы
принести какую-нибудь вещь, он всегда возвращался, не захватив ее. О
Тюшереле говорят, что один раз он забыл даже, как его зовут.

*[Потеря осязательной чувствительности.]
**[Потеря болевой чувствительности.]

Бетховен и Ньютон, принявшись -- один за музыкальные композиции, а
другой за решение задач, до такой степени становились нечувствительными к
голоду, что бранили слуг, когда те приносили им кушанья, уверяя, что они уже
пообедали.
Джиоия в припадке творчества написал целую главу на доске письменного
стола вместо бумаги.
Аббат Беккария, занятый своими опытами, во время служения обедни
произнес, забывшись: "Ite, experientia facta est" ("A все-таки опыт есть
факт").
Дидро, нанимая извозчиков, забывал отпускать их, и ему приходилось
платить им за целые дни, которые они напрасно простаивали у его дома; он же
часто забывал месяцы, дни, часы, даже тех лиц, с кем начинал разговаривать,
и, точно в припадке сомнамбулизма, произносил целые монологи перед ними.
Подобным же образом объясняется, почему великие гении не могут иногда
усвоить понятий, доступных самым дюжинным умам, и в то же время высказывают