"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

Следует еще прибавить, что вдохновение, экстаз всегда, переходят в
настоящие галлюцинации, потому что человек видит тогда предметы,
существующие лишь в его воображении. Так, Гросси рассказывал, что однажды
ночью, после того как он долго трудился над описанием появления призрака
Прина, он увидел этот призрак перед собою и должен был зажечь свечу, чтобы
избавиться от него. Балль рассказывает о сыне (successore) Рейнолдса, что он
мог делать до 300 портретов в год, так как ему было достаточно посмотреть на
кого-нибудь в продолжение получаса, пока он набрасывал эскиз, чтобы потом
уже это лицо постоянно было перед ним, как живое. Живописец Мартини всегда
видел перед собою картины, которые писал, так что однажды, когда кто-то
встал между ним и тем местом, где представлялось ему изображение, он
попросил этого человека посторониться, потому что для него невозможно было
продолжать копирование, пока существовавший лишь в его воображении оригинал
был закрыт. Лютер слышал от сатаны аргументы, которых раньше не мог
придумать сам.
Если мы обратимся теперь к решению вопроса -- в чем именно состоит
физиологическое отличие гениального человека от обыкновенного, то, на
основании автобиографий и наблюдений, найдем, что по большей части вся
разница между ними заключается в утонченной и почти болезненной
впечатлительности первого. Дикарь или идиот малочувствительны к физическим
страданиям, страсти их немногочисленны, из ощущений же воспринимаются ими
лишь те, которые непосредственно касаются их в смысле удовлетворения
жизненных потребностей. По мере развития умственных способностей
впечатлительность растет и достигает наибольшей силы в гениальных личностях,
являясь источником их страданий и славы. Эти избранные натуры более
чувствительны в количественном и качественном отношении, чем простые
смертные, а воспринимаемые ими впечатления отличаются глубиною, долго
остаются в памяти и комбинируются различным образом. Мелочи, случайные
обстоятельства, подробности, незаметные для обыкновенного человека, глубоко
западают им в душу и перерабатываются на тысячу ладов, чтобы воспроизвести
то, что обыкновенно называют творчеством, хотя это только бинарные и
кватернарные комбинации ощущений.
Галлер писал о себе: "Что осталось у меня, кроме впечатлительности,
этого могучего чувства, являющегося следствием темперамента, который живо
воспринимает радости любви и чудеса науки? Даже теперь я бываю тронут до
слез, когда читаю описание какого-нибудь великодушного поступка.
Свойственная мне чувствительность, конечно, и придает моим стихотворениям
тот страстный тон, которого нет у других поэтов".
"Природа не создала более чувствительной души, чем моя", -- писал о
себе Дидро. В другом месте он говорит: "Увеличьте число чувствительных
людей, и вы увеличите количество хороших и дурных поступков". Когда
Альфье-ри в первый раз услышал музыку, то был, по его словам, "поражен до
такой степени, как будто яркое солнце ослепило мне зрение и слух; несколько
дней после того я чувствовал необыкновенную грусть, не лишенную приятности;
фантастические идеи толпились в моей голове, и я способен был писать стихи,
если бы знал тогда, как это делается..." В заключение он говорит, что ничто
не действует на душу так неотразимо могущественно, как музыка. Подобное же
мнение высказывали Стерн, Руссо и Ж. Санд.
Корради доказывает, что все несчастья Леопарди и самая его философия
были вызваны излишней чувствительностью и неудовлетворенной любовью, которую