"Андрей Анатольевич Ломачинский. Газогенератор (роман о жизни военных учёных) " - читать интересную книгу автора

сдерживаемый смех, Коклюновым подопечным стало понятно, какого мнения о них
придерживается родной начальник.
Всё, завтра присяга, а с ней и воинская ответственность с присвоением
звания "рядовой". На присяге Фил по рыбьи широко открывал рот, из-за
посаженного горла его осипшых слов почти не было слышно. Вот автомат передан
следуюшему, шагом марш к столу, там Фил размашисто подписывается перед
только что зачитанным текстом. И на хрена его было учить наизусть, если всем
с листа читать дают? Наверное так надо для серьёзности момента. Бахнул
оркестр, и новоиспеченные вояки впечатали бодрым строевым мимо трибун
стадиона Академии, где сидело начальство и многочисленные родственники.
Послезавтра первое сентября, первый учебный день курсанта-медика.


- Три года крематорий (Глава 5)


На следующий день всех погнали в библиотеку за книжками. Ой, маманя
родная!!! Разве ЭТО возможно прочитать?! Про выучить вообще молчим.
Многотомный анатомический атлас Синельникова - да ведь каждый том по размеру
с Большую Советскую Энциклопедию. Учебник Анатомии Привеса - тридцать на
сорок сантиметров, толщина сантиметров двенадцать, страниц этак восемьсот с
гаком. Половина текста состоит из названий по-латыни, которые надо знать.
Учебник Анатомии Тонкова - формат такой же, страниц много больше, текст
более мелкий. А ещё всякие там Истории Партиии, учебники латинского языка и
бесчисленные мелкие кафедральные книжки по физикам-химиям. А ещё Ленин,
Владимир Ильич. Чёрт возьми, ну это уж точно читать не будем - парень 53
тома умудрился накатать. Хоршо, что помер рано, дожил бы до седин ныне
здравствующего Ильича, то наверное было бы все сто пятьдесят три. Кстати о
нынешнем Ильиче не забыли - работы Леонида Ильича Брежнева и материалы
последнего партийного съезда тоже в списке обязательных учебных пособий.
Книжки рассовали, выспались, и началась первая лекционная неделя.
Халява. Это не уроки, сиди себе и слушай по три лекции в день. Феликс
времени не терял, он учился эти лекции конспектировать, то есть как можно
более быстро и подробно записывать. Школьный почерк для такого дела подходил
плохо, на глазах почерк стал меняться, приближаясь по виду к помехам в
телевизоре, и вскоре стал читабелен только для него самого. То есть началось
формирование настоящего медицинского почерка. После шестичасовой неприрывной
писанины рука болела, как у первоклашки. На последем часу, когда рука уже
окончательно не могла писать, Фил решил чуть подшутить над сержантом
Мамаем-Хайруловым, расквитаться за случай с демонстративным отдиранием
погон. Как и все сержанты, Мамай поступал из армии, где по своему званию и
выслуге числился старослужащим, и согласно своему "дедовскому" статусу он из
своей пилотки всегда что-то модное делал. Фил стащил у него пилотку и не
торопясь (полчаса лекции впереди), обстоятельно, мелким, почти фабричным
стежком зашил её своей подписанной зелёной ниткой. Конец лекции. Встать,
смирно и все дела, до свидания, товарищи курсанты. Мамай берёт пилотку,
пытается её раскрыть, чтобы надеть на голову - зашито. Переворачивает,
пытается открыть - зашито! На лице недоумение. Опять переворачивает -
зашито. Брови на лице лезут аж к границе роста волос, благо недалеко, а в
глазах: "Замуровали, демоны!" Ещё раз лихорадочно крутит и уже вслух: