"Андрей Анатольевич Ломачинский. Криминальные Аборты " - читать интересную книгу автора

сожаления ему говорила твердое "нет" и бежала за очередным номерком к
гинекологу. Потом пару месяцев к себе не подпускала, ну а дальше... Дальше
гормоны пробуждали от послеабортной спячки желание, которое вкупе с
бесконечной Петькиной сексуальной дипломатией делали свое дело - она его
прощала, но не до той степени, чтоб идти под венец. Тут ведь совсем не
возрасте было дело. Несолидный он был. На работе едва держался. Пил Петр.
Пил вечерами, пил в выходные. Пил много, хоть и без длительных запоев. Так
пил, что мог обоссаться в ночь. Какая семья с таким? А что ходил он к ней
три года, которые сама Нелька считала выброшенными - так куда же деваться,
уже не столь молода, и по серьезному с ней не знакомится никто... Трудно
было от Петра отказаться. Хоть и алкаш, а культурный, не бил, не ругался.
Песни пел под гитару. Водил не только в ресторан, но и в какие-то музеи, а
то бывало, что и на концерт или в театр. В общем с ним было поинтересней,
чем с остальными. А еще Нелька знала, что он только к ней ходит. Для любой
женщины факт значительный.
На ее пышные груди и пухлые бока всегда было много ночных претендентов,
но все они хотели "такую экзотику" или разово, или когда их собственных
подруг вокруг нет. К тому же Нелька была куда доступней многих. Как
Наташка-соседка шутила, тебе только покажи ключик, как двери нараспашку. Но
ни случайные партнеры, ни многочисленные подруги блядью Нельку не считали.
Никогда и ничего Неля не хотела взамен, оплатой ей было хорошо проведенное
время и оргазмы случай от случая. Лимитные молодые ухажеры частенько были в
семяизвержении невоздержанны, да и в остальном необучены, навалятся, только
заведут, как сразу и отвалятся с полной потерей интереса. Нелька пробовала
поиграть в "недавалку", расчитывая на более долгие ласки, но получалось даже
хуже - и не потрогают, и не лизнут, а только злятся и домогаются побыстрей
вовнутрь, да и то в основном словами, а не руками.
С Петром было не так. С Петром было всегда "вкусно". Проси, что
хочешь - сделает, да и сама готова сделать что угодно. Закусив угол одеяла
или подушки Нельке хочется выть, да она и воет от такого неземного
удовольствия, пусть и сквозь стиснутые зубе. В такие моменты даже Наташка не
смущает, хоть вот она, совсем рядом сопит себе под новым кавалером за тонкой
простынкой, висящей на бельевой веревке, протянутой между кроватями. Утром
она выгонит своего очередного партнера-новичка, бесцеремонно отодвинет эту
бутафорно-символическую преграду, и опять будет беззастенчиво разглядывать
сплетенное Нелькино-Петькино якобы тайное соитие, правда уже под одеялом.
Хотя соседка ночами так часто встает водички попить - на их самые
откровенные фокусы голяком за три года всласть насмотрелась. Ее уже почти не
стесняются, как и она их. Наталья, накинув одеяло на ноги, но оставив голыми
свои тощие, распластанные груди, закуривает сигарету и, завидливо косясь на
блаженную парочку, начинает привычно плакаться, что мол вам хорошо, а мне с
моим мудаком хоть собственными пальцами до кайфа дотирайся.
Квартирный вопрос для всех троих застыл в самой глубокой вечной
неопределенности - обещания об отдельной комнате в коммуналке и постоянной
прописке уже не вызывали былого оптимизма; общажный быт и секс стали некой
естественной и единственно возможной нормой жизни. Перемен не ждали. На
двадцатьдевятом году жизни Нелька забеременела в шестой раз. Она стояла
возле большого настенного календаря, раскрашенного зелеными Наташкиными
крестиками и ее красными ноликами. В какой раз она считала клеточки, тыкая в
них погрызенным стержнем с красной пастой - задержка получалась недельной.