"Олаф Бьорн Локнит. Морок Чащи ("Конан") " - читать интересную книгу автора

двадцати трех лет от роду; имя же жрецу было Сигвальд, сын Орма из
Троллефьорда. Соотечественники-асиры годи уважали и даже слегка побаивались,
несмотря на совсем молодой возраст - он общается с богами, ему подвластен
мир невидимый, Сигвальд может заглядывать в обитель духов, незримую для
простых смертных. Недаром боги отметили его при рождении - на шее годи,
справа, у самого подбородка было родимое пятно в форме молнемечущего молота
Доннара.
Практичный Конан мигом выяснил, что жрец есть человек общительный и
скучающий - нельзя же всю жизнь только с духами разговаривать? - что
Сигвальд отнюдь не дурак выпить в хорошей компании кружечку-другую черного
эля и что он владеет мечом ничуть не хуже (а возможно и лучше) прочих
асиров. Годи обязан подавать пример всем остальным - так велят боги.
Следует добавить, что никакого благоговейного трепета по отношению к
ремеслу Сигвальда варвар не испытывал. Божества Асгарда, бесспорно, являются
могучими духами, но поскольку киммерийцам покровительствует Кром (а лично
Конану еще и Иштар, каковую богиню варвар уважал ничуть не меньше), Конан
рассудил, что он не имеет к богам Сигвальда ровным счетом никакого
отношения. Единственное, что объединяло киммерийского Крома и асгардского
Вотана - общая руническая магия.
Нордлинги под бдительным присмотром годи незамедлительно вкопали в
землю перед своими домами всех трех идолищ - пускай охраняют от напастей - а
Сигвальд моментально вымазал лупоглазые морды деревянных истуканов медом и
кровью жертвенного барашка: боги они, как и люди, тоже кушать хотят. С тем
жрец посчитал свой долг выполненным и отправился гулять по форту, дабы
познакомиться с его обитателями. То, что в единственной на весь Тусцелан
таверне (даже не носившей названия) Сигвальд сразу наткнулся на Конана,
было, как часто выражаются скальды, велением судьбы.
По мнению киммерийца, годи сразу показал себя с лучшей стороны -
Сигвальд отлично понимал, что его сородичи и он сам застряли в этих лесах
надолго, а потому следует обстоятельно поговорить с опытными людьми и
вызнать все подробности здешнего житья-бытья, узнать о возможных опасностях,
приметах и поверьях. Конан всегда гордился своей отличной памятью и
наблюдательностью, а потому когда молодой жрец подсевший за стол к варвару
начал засыпать Следопыта вопросами, варвар вывалил на Сигвальда столько
новых для асира сведений, что тот лишь головой качал, да слушал, рот
раззявив.
Занимательная беседа продолжалась полный вечер и половину ночи, а когда
над угрюмым лесом начал подниматься сероватый рассвет, двое варваров
расстались едва ли не лучшими друзьями. Сигвальд, отягощенный новыми
познаниями отправился на покой, а киммериец решил проверить караулы на
башнях.
- Чего встал в такую рань? - хмуро осведомился Хуннар, завидев
поднявшегося на стену Конана. В едва нарождавшихся рассветных сумерках лицо
сотника казалось синим, будто у мертвеца. Со стороны реки наползал густой
вязкий туман, редкие факелы на угловых башнях были окружены мерцающим
желто-оранжевым ореолом. - Тоже не спится?
- Всю ночь с асирским годи говорил, - подавляя зевок, проворчал
киммериец. - Шустрый парнишка, соображающий. Далеко пойдет, попомни мои
слова: по законам нордлингов жрец может стать и военным вождем. Асиры верят,
что так даже лучше для дружины - мол, если конуг или хевдинг ближе к богам,