"Святослав Владимирович Логинов. Тени большого города " - читать интересную книгу автора

тиснения.
- Послушивай! - последний раз донеслось с Заячьего острова и
замолкло до следующей ночи.
И тут в порыве отчаяния Авалс нашёл выход.
- Не буду! - закричал он и добавил экспромтом рождённое заклинание: - У
тени тени нет и нету!
Ноги враз стали проворны, Авалс кинулся наутёк.
- Стой, Отс! - метнул домашнюю заготовку поэт, но поскольку Авалс не имел
никакого отношения к артистам оперетты, заклинание не сработало. Домашним
заготовкам вообще свойственно подводить авторов. Возможно, платонствующая тень,
возмечтавшая о собственной тени, сумела бы изобрести что-то покруче, но
стихотворец-секретарь, в котором зависть пробудила забытую способность к
творчеству, высунулся из ниоткуда и, заикаясь, вскричал:
- Но! Б-биги, гиббон!
- Ату шута! - взревело благородное собрание.
Авалс бежал быстрее газели, спешащей в родной гараж. Скорее всего ему не
удалось бы спастись, но какой-то секретарский подпевала визгнул вслед: "Дёру,
урод!" - и преследователи, рассеянные, как все тени, отвлеклись, обрушившись на
бездаря, которому теперь до скончания века предстоит носить издевательскую
кличку "Урёд". Орфографическую ошибку секретаря деликатно не заметили.
На проспекте тоже продолжали кого-то ловить.
- В ежовые рукавицы его! - доносился крик.
- Ежу - хуже, - пробормотал Авалс и проскользнул незамеченным.
Рассвет пламенеет в полнеба. Свободные тени в такую пору не ходят,
одни лишь мороки, порождённые не проснувшимся покуда городом,
возбуждают горячечную фантазию. Вдали, на той стороне проспекта,
сверкнул блеск эполет - всё ясно, офицерское собрание, а ныне - дом
офицеров эманирует в уличное безлюдье неуспокоенную память. Только сверни
туда бесприютная тень, враз узнаешь, кто ты есть перед их благородиями и
превосходительствами. Мазурка гремит сквозь закрытые окна, декольтированные дамы
выходят из экипажей... Мимо, мимо, взглянуть нет мига!
Улетает Литейный под спешащей ногой. Доходные дома, особняки, департаменты...
Вот парадный подъезд института НИГРИ. Сквозь заветные двери доносится рёв зубра
мычащего и тяжкая поступь зубра шагающего. Что делать в институтском вестибюле
могучим зверям? Только стоять около двери, криком отпугивая нежелательных
просителей. Почернелые оборванные поисковики толкутся у запертого входа.
Держись, геолог, там ждут грандов - или грантов? - тебя там никто не ждёт, и
тебе оттуда ждать нечего.
- Суди его бог, - произносит одетый в выштопанную штормовку призрак
и, разведя безнадёжно руками, исчезает, не оставив по себе следа.
Целое мгновение Авалс не мог понять, что происходит, и этот миг,
бесконечно растянувшийся между былым и грядущим, едва не погубил его.
Ночь кончилась, уже не свет грядущего дня, а само солнце явилось сквозь
разорванный ветром горизонт. Стройные громады теснящихся домов покуда скрывали
его, но всякому ясно, что бездомной тени на улице не выжить. Авалс непристойно
визгнул, метнулся в сумрак подворотни и в панике полез под мусорный бак,
воняющий резедой и квашеной капустой. Хорошо всё-таки, что позади всякого
парадного подъезда прочервоточен чёрный ход, и любой фасад скрывает
двор-колодец, куда выходят окна кухаркиных комнат.
- Тише ты, оглашенный, - прошелестел голос. - Осторожнее лезь, всё лицо