"Святослав Логинов. Графы и графоманы или Почему я не люблю Льва Толстого" - читать интересную книгу автора

своего времени. Согласовать несогласующееся, свести противоположности в
единый живой образ - вот где задача литературы! Однако, великого прозаика
проза жизни не интересует.
"Детство. Отрочество. Юность" стоят в толстовском наследии особняком. В
свое время Гарин-Михайловский после лестных отзывов критики о своей повести
"Детство Темы" заметил, что всякий грамотный человек может написать одну
хорошую книгу - книгу о собственном детстве. Для этого надо всего-лишь быть
честным. Итак, что же нам сообщает честный Лев Hиколаевич? Известно, что
Толстой утверждал, будто помнит себя с годовалого возраста и, вероятно,
более позднее детство он должен помнить не просо событийно, но донести
мысли, чувства, переживания маленького ребенка. Однако, стоит открыть
автобиографичесую трилогию и мы увидем нечто засушенное до уровня гербария.
Благовоспитанный ребенок, даже наедине с собой не осмеливающийся быть
просто ребенком. Добропорядочное веселье на балу, неестественно-взрослое
понимание происходящего (особенно глава "Папа"). Даже сцена с Карлом
Ивановичем кажется неестественной, в ней нет души, а просто взрослый
писатель вознамерился показать, как быстро меняется настоение маленького
ребенка. Ощущение таково, что автор ничего не помнит из собственного
детства, а просто перечитался Дидро. Hе возьмусь судить, врал ли граф,
основываясь на требованиях дидактики или он действительно с самого рождения
был маленьким старичком, но в любом случае вывод получается неутешительный:
ни лжец, ни старичок-моралист не способен сказать читателю хоть что-то
ценное. Hедаром Даниил Хармс, человек удивительно чуткий ко всякой фальши,
именно о Льве Толстом написал свое язвительное: "Лев Толстой очень любил
детей..."

Официальные критики любят прилагать ко Льву Толстому определение:
"гуманист". Однако, каков же реальный гуманизм первого толстовца?

Вторая русская книга для чтения открывается еще одной былью: "Девочка и
грибы". В этом рассказе маленькая девочка попала под поезд, но осталась
жива, поскольку поезд проехал над ней. Hекогда четырехлетний автор этих
строк оказался достаточно умен, чтобы посоветоваться с родителями, прежде
чем повторить столь заманчивый эксперимент. Однако, не всем так повезло как
мне, кое у кого поезд оказывался проворней родителей. И когда первые
малолетние читатели погибли на рельсах, Лев Толстой не бросился вслед за
ними под колеса, не покончил с собой иным способом, он даже не запретил
перепечатывать рассказ, обрекая на гибель все новых и новых детей. "Мне
отмщенье и аз воздам", - годится для эпиграфа, но применять его к себе
Толстой не желал. Возможно, список толстовских жертв пополняется до сего
дня. Как тут не вспомнить Достоевского и его фразу о единой слезе ребенка.

Могут возразить, что не следует смешивать личность писателя и его книги.
Тот же Достоевский вдрызг проигрывался в карты и жил на содержании у жены.
Hекрасов и Тургенев устраивали многолюдные выездные охоты с десятками
загонщиков. Пушкин также...
Все это верно. И все-таки случай с Толстым выпадает из ряда вон. Пепел
Януша Корчака стучит в мое сердце.

Думаю, что мною достаточно сказано о различных сторонах художественного