"Дэвид Лодж. Академический обмен (Повесть о двух кампусах) " - читать интересную книгу автора

подходами, отменявшими их собственный, а порой дело даже доходило до того,
что они меняли точку зрения. Их жалкие потуги на фундаментальность
лопались, как мыльные пузыри, и сводились в основном к вопросам, а не к
ответам. Обычно они начинали свои статьи словами: "Мне хотелось бы
сформулировать ряд вопросов по поводу того-то и того-то" и тешили себя тем,
что исполнили таким образом свой интеллектуальный долг. Эти уловки
приводили Морриса Цаппа в ярость. Любой осел на двух копытах, негодовал он,
способен придумать вопрос, но если ты хочешь показать себя зрелым мужем,
изволь найти ответ. А уж если ты сам неспособен ответить на собственные
вопросы, то это значит, что ты над ними толком не работал или это вообще не
вопросы. Тогда сиди и помалкивай. В современном литературоведении
невозможно никуда продвинуться без того, чтобы не налететь на вопросы без
ответов, повсюду понатыканные этими беспечными недоумками. С тем же успехом
вы можете пытаться залатать прохудившуюся крышу, пробираясь на чердак
сквозь груды старой развалившейся мебели. Нет, его комментарий должен будет
покончить с этим раз и навсегда - по крайней мере, в том, что касается
Джейн Остен.
Однако работа продвигалась медленно. Едва дойдя до середины "Чувства и
чувствительности", он осознал, что объем комментария потянет на несколько
томов. Да и в печати у него за эти годы ничего не появилось, если не
считать одной случайной статьи. Бывало и такое, что он брался за проблему и
после нескольких часов раздумий вспоминал, что он успешно с ней расправился
уж сколько лет тому назад. Примерно в это же самое время - он затруднялся
сказать, где следствие, а где причина, - Цапп почувствовал, что он не в
ладах с собственным телом. После обильных ресторанных обедов его стало
мучить несварение, на ночь глядя появилась потребность принять снотворное,
начало расти брюшко, а в постели ему все труднее удавалось достичь более
одного оргазма за сеанс - по крайней мере, на это он жаловался своим
дружкам за кружкой пива. А уж если честно, то порой он не был уверен даже в
том, что хоть раз сможет кончить - поэтому Дезире напрасно негодовала по
поводу той истории с нянькой прошлым летом. Да, чресла у Цаппа были уже не
те, хотя эту глубокую тайну он пытался скрыть даже от себя, не говоря уже
об остальных. Он не признался бы открыто и в том, что ему все труднее
удерживать внимание студентов, особенно сейчас, когда ветры, дующие на
кампусе, явно стремятся разметать традиционные академические ценности. Его
манера преподавания состояла в том, чтоб отбить у студентов охоту к
неразборчивому почитанию литературы и переключить их на хладнокровный,
интеллектуально жесткий анализ. Однако этот метод не срабатывал со
студентами, открыто выражавшими свое неприятие предмета и самого
преподавателя. Его колкие остроты расшибались о толстый слой новомодной
нечленораздельности, которой покорились даже самые талантливые выпускники,
в душе безжалостные профессионалы. "Ну это типа Джеймса, ну то есть парень
хочет стать модернистом, и вроде у него и символизм есть, и Бог умер, и все
такое прочее, но он типа все еще связан с каким-то смыслом, типа он думает,
что все это еще что-то значит, - улавливаете?" - раздавалось на семинарах
их невнятное бормотание. Джейн Остен едва ли имела шансы покорить сердца
нового поколения. Иногда Моррис просыпался по ночам в холодном поту от
мучивших его кошмаров: студенты, марширующие по кампусу с плакатами:
"Найтли* [Персонаж романа Дж. Остен "Эмма".] - козел" и "Фанни Прайс*
[Персонаж романа Дж. Остен "Мэнсфилд-парк".] - гадина". Наверное, он