"Нора Лофтс. Телец для Венеры " - читать интересную книгу автора

причем ресницы были настолько длинными, что при движении век сплетались и
расплетались. В какой-то момент их глаза встретились, и Хамфри мгновенно
отвел взгляд, смутившись, словно пойманный на месте преступления, однако
успел заметить, что глаза его соседки вовсе не были по-детски беззаботными.
В них застыла отнюдь не детская печаль, которая встревожила Хамфри. Этот
взгляд не свидетельствовал ни о перенесенной утрате - знакомый с такими
вещами Хамфри не стал делать поспешного вывода, что девушка едет на
похороны, - ни о переживаемой беде. Возможно, на более зрелом лице подобное
выражение отстраненного разочарования осталось бы незамеченным, но на
маленьком и бледном детском личике этот взгляд колол в самое сердце.
Одежда не оставляла сомнений в бедности ее обладательницы. Черные
накидка и платье порыжели от старости и казались слишком легкими для
путешествия поздней осенью. Белые хлопчатобумажные чулки латаны-перелатаны,
а туфли - совсем стоптаны. Девушка не носила перчаток, и время от времени
меняла руки, пряча одну из них под накидку и придерживая другой пакет на
коленях. Руки ее с миниатюрными пальцами и просвечивающими сквозь кожу
голубоватыми венами выглядели более тонкими и белыми, чем можно было
встретить у бедной девушки; указательный палец левой руки объяснял причину -
его верхняя фаланга загрубела от иголочных уколов. Очевидно, юная
путешественница была швеей.
Узнав о своей попутчице все, что могли поведать его глаза, Хамфри тем
не менее продолжал смотреть на нее словно зачарованный. Его беспокоило, не
голодна ли девушка, не являются ли ее бледность и апатия результатом
длительного недоедания? Он был хорошо знаком с бедностью во всех ее
проявлениях и знал немало случаев, когда тарелка крепкого бульона или
гоголь-моголь, приготовленные экономкой его хозяина, оказывались эффективнее
любого лекарства.
Хамфри и сам успел изрядно проголодаться, так как, желая поспеть на
дилижанс, пропустил обед, но добрая женщина, в чьем доме он останавливался,
наведываясь в Кембридж, щедро снабдила его провизией на дорогу - завернутая
в чистую салфетку, она лежала в саквояже. Хамфри намеревался перекусить во
время остановки в Ньюмаркете, что вошло у него в привычку.
Когда они подъезжали к городу, мысли Хамфри были сосредоточены на
свертке с едой. Он надеялся, что во время остановки, девушка сойдет вместе с
остальными, и направится в гостиницу, дабы получить свою долю пирога,
окорока и сыра, приготовленных для тех, кто в состоянии за них уплатить.
Однако она оставалась на своем месте, не проявляя ни малейших признаков
интереса, и Хамфри вышел во двор понаблюдать, не запаслась ли его попутчица
едой на дорогу, испытывая, подобно ему, недостаток в карманных деньгах. Он
дважды обошел двор, держа сверток в руке; его пульс частил от предчувствия
неловкой ситуации. У девушки не было еды. Она сидела все в той же позе,
одной рукой придерживая сверток на коленях, а другую, пряча под накидкой; ее
неподвижный взгляд был печальным.
Мысль обратиться к молодой женщине при подобных обстоятельствах, а тем
более предложить ей пищу, не вызывала у Хамфри восторга. Ему самому слишком
часто приходилось подвергать испытанию свою весьма уязвимую гордость
бедняка. С другой стороны, он знал, что если поест сам и не предложит
спутнице составить ему компанию, то мысль об одинокой голодной девушке,
сидевшей в карете, покуда остальные закусывали, долго не даст ему покоя. Уж
лучше оказаться в неловком положении. Хамфри решительно вернулся к дилижансу