"Том Ллойд. Вызывающий бурю ("Вызывающий бурю" #1) " - читать интересную книгу автора

неприятностей, но готовы к ним. - Карел говорил громко, чтобы погонщики, у
которых имелось оружие, могли приготовиться.
Изак заметил, что Карел слегка озадачен и нервничает: все это
выглядело слишком невероятным - кто же путешествует в этих местах пешком?
Уж не засада ли это?
Изак оглянулся, чтобы убедиться, что копье Карела лежит на своем
месте, в повозке.
Незнакомец был лыс, невероятно худ, но на больного не походил,
напротив, выглядел неестественно энергичным. Бледная пергаментная кожа туго
обтягивала череп, глаза были абсолютно черными. И впервые Изак понял,
почему людей пугает необычность его собственного лица.
- Среди вас есть один не такой, как вы. Он должен уйти со мной.
На сей раз незнакомец говорил достаточно громко.
- С нами едет белоглазый, ну и что? Он еще мал. Зачем он вам?
В голосе Карела прозвучало облегчение.
- Он должен отправиться со мной на поиски своего будущего.
Карел отступил на шаг.
- Вы считаете, что я с радостью его отдам? На мой взгляд, вы похожи на
чародея.
Он дотронулся до своего оберега с выгравированной на нем руной Нифал,
покровительницы путешественников, и негромко прочел короткую молитву.
- Спрячься в повозке, Изак. Не высовывайся, - прошипел очутившийся
рядом с мальчиком Хорман - он был явно обеспокоен.
Отец подобрался к повозке так, чтобы незнакомец его не увидел, и
жестом показал сыну слезть с козлов. Изак так и поступил, юркнув в темноту,
а отец зарядил арбалет.
- Чего он от меня хочет? - шепотом поинтересовался Изак.
- Не знаю, но в любом случае с радостью отдам тебя, если ты сейчас же
не заткнешься, - Хорман хмуро посмотрел на сына, а потом снова переключил
внимание на Карела.
Изак тотчас смолк: он одинаково боялся и незнакомца, и гнева отца.
Хорман никогда не отличался терпением и часто винил судьбу за своего
необычного ребенка. Беды начались с того, что мать Изака умерла в родах,
как неизбежно случалось во время рождения белоглазого. А потом, после
смерти жены, Хорману пришлось уйти из кавалерии. Теперь Хорману нечего
будет рассказывать внукам у камина: он не участвовал в героических битвах,
и с ним не случалось опасных приключений. Он лишился средств к
существованию, потому что в тот день плохо выполнял строевые маневры. А
теперь во всем обвинял Изака, даже в том, что в припасы забрались муравьи.
Незнакомец обвел взглядом повозки, и, когда дошел до той, где прятался
Изак, тот явственно почувствовал силу этого взгляда. В фургоне сразу стало
холодно, словно ни с того ни с сего наступила зима, и Изак рухнул на дно, в
страхе и изумлении ощущая, как чужой разум, полный необъяснимой, неизбывной
ненависти, начинает вытеснять его собственные мысли. Но в следующий миг это
прекратилось - так внезапно, что Изак содрогнулся от неожиданности.
- Он меня убьет, - застонал он. У него задрожали руки. - Он убьет нас
всех.
Хорман повернулся и дал сыну подзатыльник, чтобы тот замолчал.
- Тогда ему придется встать в очередь за мной. Лучше заткнись!
Изак снова нырнул на дно.