"Василий Ливанов. Агния, дочь Агнии (Сказание о скифах) " - читать интересную книгу автора

становища воины выжгли дотла, сровняли с землей, затоптали конями. С рабов
заживо сдирали кожу, рубили руки и ноги, головы насаживали на колья. Девушек
и женщин насиловали скопом, пороли плетьми, кидали в огонь пожарищ. Не
щадили даже детей. Убивали псов, невпопад залаявших, закалывали коней,
зашаливших под седоком.
Спасаясь от безжалостной расправы, люди бросали свои очаги, скот и
имущество и бежали к нам в становище.
Нубиец, мрачный, как туча, носился на взмыленном коне среди беженцев,
распределял вооружение между мужчинами, сколачивал по признаку единокровия
боевые отряды.
Агния Рыжая металась в жару, еще жила, не приходя в сознание. Старухи
неусыпно стерегли ее, смачивали губы и лоб ледяной родниковой водой,
прикладывали к ране пучки целебных разваренных трав. Нубиец часто заглядывал
в шатер, внезапностью появления каждый раз пугая старух. Припадал лицом к
горячей ладони царицы и долго оставался так. Потом поднимал голову,
оглядывал старух горящими, сухими, черными, как уголь, глазами и, ничего не
сказав, уходил.
Так же внезапно среди ночи он появился у деда Мая. Нагнувшись, вошел за
полог кибитки, бережно прижимая к могучей груди спящую дочь, закутанную в
пушистые рыжие лисьи шкуры. Май выслал меня и Аримаса нести вооруженную
стражу у кибитки и долго о чем-то шептался с Нубийцем. Потом Нубиец уехал,
настегивая коня плетью, не оглядываясь. Когда мы, наскучив стражей,
осторожно заглянули за полог, маленькая Агния крепко спала у очага, а дед
Май неотрывно смотрел на нее, спящую, и всклокоченная борода его
подрагивала.
Именем умирающей царицы Нубиец доверил старому кузнецу жизнь маленькой
Агнии. Ему, старику, предстоит нелегкая, полная опасностей дорога.
Сопровождать его мы не можем - двум молодым воинам незачем просто так гулять
за кибиткой в степи. Это будет глупой неосторожностью. Он не сомневается в
нас, но лучше, чтоб о его пути знали только он и боги.
Если боги пожелают, мы все встретимся. Он молит их об этом. Пусть и мы
станем молиться. В остальном мы вольны поступать так, как хотим, но только
не смеем предать тех, с кем выросли, или, по зову скифской крови, поднять
меч на несчастных наших товарищей. Ну-ну, не надо горячиться, он знает своих
внуков.
Всю ночь мы втроем, переговариваясь торопливым шепотом, мешая друг
другу, собирали деда Мая в известную одному ему дорогу. Уже совсем рассвело,
когда кибитка, набитая всевозможным скарбом, была поставлена на колеса,
сытые кони впряжены, спящая Агния удобно устроена на войлоках и шкурах.
Дед, в островерхой скифской шапке, выворотной куртке и таких же штанах,
заправленных в низкие мягкие сапоги, деловито проверил надежность колес и
упряжи и повернулся к нам.
- Простите, если в чем был виноват перед вами.
Мы обнялись. Дед молодо поднялся на высокое колесо, уселся на передке,
разобрал вожжи.
- Ну, прощайте, - медленно произнес дед Май. - Живите вместе с жизнью:
не спешите - беду нагоните, и не отставайте - беда нагонит.
Он тронул коней. Кибитка заскрипела, качнулась и быстро покатилась по
примятой траве, сразу скрыв от нас за своим горбом деда Мая. Вдруг полог ее
откинулся, милое темно-смуглое лицо под шапкой кудрей выглянуло наружу, и