"Василий Ливанов. Агния, дочь Агнии (Сказание о скифах) " - читать интересную книгу автора

худенький, носатый, похожий на птицу мальчик, высунувшись наружу, дразня,
показал оторопевшей толпе язык.
На самом берегу Борисфена, выше становища, старик врыл в землю колеса
своей кибитки и отпустил длиннорогих быков отъедаться на вольном выпасе.
Скоро слава о кузнечном мастерстве деда Мая облетела степь. День и ночь
пылал огонь в сложенной из камней кузнице. Мерно стуча тяжелым молотом, дед
перековывал и закалял старые клинки, правил наконечники стрел и копий, лепил
из глины и обжигал в пламени фигурные формы для медного литья. Из самых
отдаленных кочевий приезжали к нему заказчики и платили за работу баранами и
козами, засоленными сырыми шкурами, мягкими войлоками, хлебным зерном и
медом, а изредка вином. Договариваясь, старый кузнец выводил какие-то
таинственные знаки на куске выделанной кожи и, заглянув в эти знаки, мог
вспомнить любой заказ каждого и меру платы. И никогда не ошибался.
Поначалу наши старики по одному наведывались в кузницу с мелкими
заказами, но больше для того, чтобы сладко побеседовать с новым человеком и
разведать, откуда он, зачем и как. Но заказы их быстро истощились, а при
оглушительном звоне молота и сильном жаре от мехов, к которым был приставлен
худенький внук старика Мая, степенной беседы никак не получалось. С
достоинством же помолчать можно было и дома. И старики, тая обиду, перестали
наезжать. Зато псы, которых кузнец с внуком привадили щедрой подачкой,
стаями сбегались к ним из становища и, отлынивая от охранной своей работы,
часами слонялись вокруг кузницы, бросая на хозяев умильные взгляды, ревниво
сторожа друг дружку и судорожно сглатывая слюну с горячих и красных своих
языков.
Оба кузнеца, старый и молодой, были прозваны "песьими пастухами", а на
самом деле внука звали Аримас, что значит Единственный.

Отсюда, с береговой кручи, отчетливо была видна на песчаной отмели
тоненькая мальчишеская фигурка. Сидя на корточках, мальчик чертил по мокрому
песку длинным упругим прутом. Сверху я хорошо различал очертания большого
коня, распластавшегося в бешеном скачке. Головы у коня еще не было. Мальчик
вскочил и, перепрыгивая через линии скачущих ног, оказался впереди коня и
снова присел на корточки. Прут уверенно заскользил по песку. Вот конь
изогнул шею, повернул голову и оскалился, обороняясь от кого-то, еще
невидимого. Конец прута вытянулся вперед, и длинная растрепанная челка,
будто прижатая ветром, упала на глаза коня. От кого он убегает, этот конь,
кому грозит? Мальчик перешагнул через очертания головы и замер, вглядываясь
в гладкий, утоптанный песок. Напрягая зрение, я тоже посмотрел туда, куда
вглядывался мальчик, но ничего, кроме песка, не увидел. Вдруг мальчик широко
расставил ноги и, торопясь, взмахнул концом прута.
Широкие злые крылья взметнулись над конем. Хищные когтистые лапы
протянулись к холке, плоская голова на длинной шее дернулась вперед, и
загнутый клюв вонзился в шею коня.
Грифон! Так вот во что вглядывался мальчик на песке! Теперь мне
казалось, что я тоже мог разглядеть там это чудовище. Мальчик поднял прут,
попятился, остановился и снова рванулся вперед. Страшный грифон выпустил
длинный змеиный хвост и обвил скачущие ноги коня. Сейчас конь рухнет со
всего маха, сейчас... Прут сломался.
Мальчик отбросил обломок в сторону и тут увидел меня. Он подбежал к
рисунку и стал затирать босыми пятками песок.