"Михаил Литов. Улита " - читать интересную книгу автора

пожалуй, вряд ли объяснила бы, что это взбрело ей на ум. Но и в городе она
не пошла в стабильное и всем известное похоронное бюро, а направилась
фактически без пути, наугад, прежде всего круто в сторону от этого бюро,
по-прежнему более чем смутно представляя себе, какую цель преследует, и
забрела в какой-то сомнительный район, даже мне в мою бытность едва
знакомый.
Ей горько было сознавать, что она навсегда потеряла меня, деньги у нее
были, и она хотела предать меня земле хорошо, как бы со вкусом, независимо
оттого, заслуживал ли мой прах особых почестей, - вот все, что она
чувствовала и разумела и чем руководствовалась. Осуществила бы она свою
цель и с помощью обычного бюро, где за деньги могли организовать Бог знает
сколь пышное погребение, однако скорбящую овевали фантазии, ее вела в
неизвестность туманная мечта о чем-то из ряда вон выходящем, изысканном,
как будто даже поэтическом и неокончательном, не вполне земляном. И она
почувствовала себя вознагражденной, когда в глухом переулке, куда и не
всякий мужчина решился бы ступить, обнаружила похоронное агентство со
странным названием "Навьи чары". Это художественное, чуточку и
позаимствованное название подразумевало, конечно же, что в стоящем за ним
агентстве с телами ушедших в мир иной обращаются не заурядно.
Улита вошла, и в тяжелом, со свисающей по углам коричневой и
пепельного оттенка декоративной паутиной вестибюле ее любезно встретил
высокий молодой человек в черном. Он опустил веки и медленно покачал
головой, сокрушаясь, что повод для их знакомства не удался радостным, а
затем жестом пригласил клиентку в кабинет, тоже обставленный скорбно,
усадил за массивный, похожий на гроб стол и с тихой проникновенностью
объявил, что цены в агентстве головокружительные, исполненные самого
смелого новаторства, зато обслуживание, какого не сыскать даже в краях, где
к смерти испытывают небывалое почтение. Этот молодец, попутно поименовав
себя сначала Хароном, а затем и Гадесом, перечислил некоторые земные
пределы, несомненно благословенные для гробовщиков, ибо там люди почитают
даже за некое поэтическое счастье поскорее скончаться, завещав кругленькую
сумму на погребальный обряд. Улита односложно выразила готовность к
сотрудничеству с конторой, где в своем ремесле брали за образцы лучшие
достижения похоронной мысли и чувственности. Тем самым она как бы
аккредитовала себя богатой клиенткой. Впрочем, я уже говорил, что деньги у
нее водились, вот только их источник так и остался для меня тайной за семью
печатями.
Молодой человек провел Улиту в просторный зал и отдал в руки
немногословной Персефоны, которая продемонстрировала ей различные модели
катафалков, венков и прочих атрибутов материального и морального траура.
Для убедительности она даже укладывалась в гробы, показывая удобство
лежания в них, и густо оснащалась упомянутыми венками. Оставленная мной
девушка сказала, что вполне доверяет вкусу этих безоговорочных
специалистов. Тогда Харон-Гадес дал Персефоне отдых в одном из катафалков,
накрыв ее крышкой, и, повернув бледное лицо к Улите, витиевато осведомился:
- Желаете ли оплатить услугу в виде переодического явления призрака
дорогого и безвременно покинувшего вас человека?
Улита не выразила удивления и не заподозрила в словах чиновника ничего
подобного пустому острословию и жестокому юмору могильщиков. Полагаю, у нее
не возникла даже мысль, что подобная услуга должна стоить баснословно