"Михаил Литов. Узкий путь " - читать интересную книгу автора

солидному предприятию, оборачивался против несметного воинства дуралеев,
все еще не потерявших веру в мудрость и состоятельность фирмы "Звездочет".
Но выхода не было. Приходилось возиться с глупцами, морочить их. Отступать
некуда, сзади тесно и обнадеженно толпятся жены, они не допустят
отступления. Жены стали важными, разодетыми в пух и прах матронами,
напыщенными куклами, они словно помолодели, вернулись в пору, когда душа
легко заражается избалованностью, и забыли, что еще вчера подсчитывали
копейки и с печальным вздохом откладывали какие-то жалкие крохи на черный
день.
А вот Червецов не женат, и это смущает Сироткина. Зачем Червецову
столько денег, если он не вынужден кормить жену и детей и тратит все на
одного себя? Сироткину надоели вечные жалобы Червецова на жизнь, которая
подсовывает ему грязных, дешевых девок и не хочет подарить чудесную, нежную
и красивую супругу. У самого Сироткина жена далеко не красавица, она
смахивает, честно говоря, на неотесанное бревно, жабу, на заскорузлую
бабищу из замшелой глухомани, а он ничего, терпит, почти благоговейно несет
свой крест. Почему же Червецову должно повезти больше? Чем Червецов так уж
знаменит? Только тем, что разбогател и может позволить себе особую чуткость
и привередливость в выборе? Безусловно, факт неоспоримый: Червецову
пофартило в жизни на четвертом десятке, а ему, Сироткину, только на пятом,
когда уж и ожидание удачи потускнело, - преимущества на стороне Червецова.
Но почему Сироткин должен мириться с тем, что сам в свое время был лишен
широты выбора, да еще прожил трудную, бедную жизнь, а какому-то
скороспелому Червецову счастье само идет в руки?
Ненавидеть жену - дело для Сироткина старое, привычное, и потребность
в свежих ощущениях побуждает его пристально вглядываться в существо
компаньона. На первых порах он души не чаял в своих коллегах, ведь с их
помощью так неожиданно и так блистательно переменилась его жизнь. До сорока
лет он жил более чем скромно, зарабатывая обычные суммы в обычной конторе,
да еще от случая к случаю тиская пустяковые статейки в газетах, в общем,
только и было отрады что услышать, как друзья говорят: наш писатель
Сироткин. Семья не бедствовала, но все же считалось, к примеру, что пей они
каждый день кофе, это было бы жизнью не по средствам, непозволительной
роскошью. Скудость и безнадежность склонили Сироткина к душеспасительной
теории, что жить в богатстве, в роскоши, в довольстве - моральное уродство,
и свою теорию он всюду увлеченно проповедовал, указывая на
безнравственность алчных потребителей кофе и владельцев даже самых дешевых
и потрепанных машин. Личность человека, каждый день блаженствующего над
дымящейся чашечкой кофе, была для него темной и загадочной, такого человека
он подозревал в нарушении всех евангельских заповедей, в преступных
намерениях, в стремлении достичь цели любыми средствами. По его словам
выходило, что он-то безгрешен, поскольку вынужден считать каждую копейку. И
вдруг его вознесла на высокий гребень волна успеха, нежданно-негаданно
привалившего богатства. И его мысль претерпела стремительные метаморфозы.
Вопрос о безнравственности любителей кофе уже казался незначительным, а
пристрастие к роскоши теперь трактовалось куда более гибко. Зато попытки
осудить его деятельность, изобличить в ней обман, вероломную игру на
людской слабости и доверчивости он, в свою очередь, рассматривал как
аморальные, как проявление черной зависти. Недостатки и сомнительные
стороны дела, в котором он участвовал, он знал превосходно и был в этом