"Михаил Литов. Узкий путь " - читать интересную книгу автора

общее развитие просвещения и, когда тот отказывал, торжествующе, злорадно
хохотал и всех призывал взглянуть на его отпрыска, прохвоста, который
жалеет копейку для нужд народа. Сироткин полагал, что отец в каком-то
смысле ломает комедию. Ему в самом деле не чужды заботы о лесе и о
просвещении, но потому-то он и бескорыстен так, что никогда не имел больших
денег, не изведал ответственности за капитал, а будь иначе, он, пожалуй,
забыл бы и о лесе, и о просвещении.
Участвуя в этой комедии, Сироткин научился отказывать отцу решительно
и бесповоротно, но, хотя и сознавал свою правоту, чувствовал, что снова и
снова роняет себя в глазах невидимого зрителя. Этого зрителя привел и
усадил на почетное место отец. Сироткину было стыдно и перед теткой,
безмолвной и робкой свидетельницей его позора. Он не приезжал бы вовсе, но
боялся, что в таком случае отец не завещает ему дом. Дом был старенький, но
Сироткину пригодится и такой, уж он-то найдет ему применение. Важно не
упустить свое, не проворонить. Он давно уже все продумал. Если что случится
с отцом, дом перейдет в полное распоряжение тетки, а уж с ней-то можно и не
церемониться, она прекрасно проживет без наездов племянника, а дом так или
иначе отпишет ему, больше у нее никого нет. Сироткин считал такую
последовательность событий наиболее вероятной.
Когда Сергей Демьянович пробовал очередной способ выманить у сына
деньги, худосочная и бледнолицая тетка частенько оказывалась тут как тут,
страстно, лучезарно распространяя уверенность, что племянник деньги
непременно даст, по первому же требованию выложит на стол. Правда, когда
она и сама пускалась упрашивать его снизойти к нуждам каких-нибудь сирот
или беспомощных, брошенных в приюты старцев, Сироткину было не до смеха,
потому как у тетки задуманный ее братом фарс выходил как-то чересчур
серьезно и достоверно, превращаясь в драму, и для коммерсанта, пусть и
видавшего виды, наступали мучительные, постыдные мгновения. Он отчасти даже
терялся в этой мешанине провинциальной глупости, благодушия и интриганства.
На сей раз Сергей Демьянович придумал нужду восстановить церковь на главной
площади городка, разрушенную в годы, когда вошло в привычку испытывать на
культовых сооружениях мощь взрывных устройств. Сироткин сходу отказался
субсидировать этот фантастический проект, но Сергей Демьянович, словно не
расслышав, продолжал вещать о высоких духовных запросах народа, а тетка,
сияя, как свечечка в полумраке, непреклонно, и даже слишком непреклонно для
ее мягкого нрава, верила, что племянник теперь же выложит достаточно, что
восстановленный храм очень скоро вознес к небу свои маковки.
- Наш сосед Угловатов, - тараторил отец в злобном удовольствии
предвкушения, какую нравственную взбучку задаст сыну, когда тот в очередной
раз обнаружит свою гнилую сущность, - сказал, выслушав нас: я вижу, как
хорошо у вас на душе и как вы верите, что молодой Сироткин на этот раз не
поскупится. И если я узнаю, что он дает деньги, будет взнос и от меня. Так
он сказал... сам Угловатов!
- Я не знаю, ни что вам сказал Угловатов, ни самого Угловатова, -
перебил Сироткин, - но можете ему передать, что если я когда-нибудь и дам
деньги на какую-нибудь дурацкую затею раньше него, так это будет разве что
помин его души!
Сироткин насилу дождался ухода тетки и тогда дал волю своим чувствам.
Ему хотелось крикнуть отцу, что он давно раскусил его. Не таким старым и
слабосильным пентюхам, как он, пытаться водить за нос молодого Сироткина!