"Михаил Литов. Прощение " - читать интересную книгу автора

Его брови дрогнули, вяло изобразив зачатки интереса к человеку,
предлагавшему сделать то, что в его хозяйстве делать было не принято.
- А почему Таня не дает?
- У нее обычные отговорки. Дескать, металлобаза забита загружающимися
машинами. Но это не так, я здесь уже несколько часов, и за это время никто
не получил пропуск. И нигде никакой погрузки не видать.
- Таня не дает? - как бы удивился директор, не слишком отвлекаясь от
чарующих обитательниц аквариума. - И вы находите такое положение
ненормальным? Но в таком случае его исправлять не мне, а Тане.
Я не уходил. Разве до него дошло, что никакого пропуска мне в
действительности не нужно и появился я в его кабинете всего лишь с туманной
надеждой ублаготворить моего не в меру горячего видителя? Я не уходил,
мечтал, что все же примет во внимание мои добрые намерения и распорядится
выдать мне пропуск. Мы помолчали немного, думая каждый о своем, каждый о
своей большой жизни, о своей большой любви. Меня разбирала печаль, что он
ничего не ведает о Гулечке, а я никогда в глаза не видывал и, скорее всего,
не увижу женщину, с которой он связал свою судьбу. Мы могли бы стать
настоящими друзьями. Я не пустил корни в империи металла, как это сделал
он, но я отнюдь не выглядел здесь совершенно лишним. Если бы тот, чей
затуманенный взор излучает мечту о пропуске и в чьем облике уже проступают
черты обреченного на заклание существа, какого-нибудь там жертвенного
барана, невинного агнца, хотя бы на мгновение показался персоной
неуместной, как бы не от мира сего, империя в тот же миг перестала бы быть
империей.
- Так что же? - напомнил я о себе, и тогда он посмотрел на меня, а
затем снова перевел взгляд на аквариум, словно сравнивая меня с рыбками,
может быть, не в мою пользу.
- Дорогой мой, - вдруг он затосковал, - дорогой, мил человек, не
мешайте мне работать, прошу вас! Вы же видите, я занят...
Иные в подобных случаях оглушительно хлопают дверью, в диком забытьи
бешенства вышибают ее ударом ноги, а секретарша, эта смехотворная в своей
серьезности и как бы солидности комедиантка, вскрикивает с притворным
испугом - боже мой! - и мчится в кабинет утешать бедную жертву хамства. Она
лопочет, что такова жизнь и страшно даже представить, что только приходится
терпеть по долгу службы, но ничего, ничего, придет еще долгожданный и
заслуженный отдых. Да! Надо терпеть! Один парень, которого я видел в Киеве,
так разлютовался в схожей с описываемой ситуации, что вообще снес дверь с
петель и протащил ее добрую сотню метров. Ну, сотню не сотню, а ведь все же
и впрямь тащил, словно в беспамятстве, не соображая, что делает, влек ее на
вытянутых руках как пушинку, пока его не остановили и не привели в чувство.
Очнулся он уже фактически легендарной личностью.
Я же вышел, никого не пугая и не печаля, ни единым движением не давая
секретарше повод разыграть свою очаровательную роль. Я был спокоен, почти
умиротворен, твердо помня, что ничего иного и не ожидал. Я сделал, ни на
йоту не отступая от правил игры, все что в моих силах. С разбитых ступеней,
жмурясь под тяжестью солнца, как будто с высоты птичьего полета, я увидел
сбившиеся в кучу у ворот грузовики, парящие стрелы кранов, ржавые гроздья
металла, бегущих куда-то людей и белые пятнышки документов, которые они
сжимали в руках, и мне стало отрадно, что я еще не повредился в рассудке и
здесь, посреди сумасшедшей империи, еще помню себя, и ее вой, скрежет,