"Михаил Литов. Московский гость (Роман) " - читать интересную книгу автора

не умения рисковать и отваги требовала от него жизнь, а всего лишь скудость
и убожество выросли вдруг из простого и глупого обстоятельства, к которому
он не умел приспособиться, и нагло ухмылялись ему в лицо.
Чтобы истинно строить свою жизнь (читай: бессмертие), необходимо
расширять свое физическое и нравственное присутствие в мире. Но это великое
знание, обретенное под куполом ночного неба на лавке, не чистило и не
штопало брюки, не приводило в порядок одежду, не утоляло голод.
Раздался стук в дверь, и Григорий, стыдливо прикрывая пиджаком наготу
тонких, кривоватых ног, побежал открывать. На пороге стояла та самая
девушка, что на рассвете пустила его в гостиницу. Изумленный и
обрадованный, Григорий посторонился, пропуская в номер драгоценную гостью.
Вера вошла и по-хозяйски огляделась, ее взгляд быстро отыскал предмет,
ставший причиной заточения постояльца. Она лукаво усмехнулась.
- Так и будете сидеть взаперти?
Григорий, ни на минуту не забывая облекать себя пиджаком как юбкой,
сел на кровать и со смущенной улыбкой сказал в свое оправдание:
- Я пробовал... но там сплошь грязь и дыры... эти брюки... ума не
приложу, что мне делать!
- Мне известны такие мужчины, как вы, - с притворным раздражением
заявила Вера. - Вечно изобретают паровоз и открывают Америку, а в уходе
нуждаются как маленькие мальчики или беспомощные старики. Послушайте, у нас
тут нет приюта для престарелых и выживших из ума. Отправляйтесь
куда-нибудь!
- Да, есть такие мужчины, - согласился с критикой Григорий Чудов. - Но
куда же мне идти?
Вера рассмеялась. Стоя посреди номера, она излучала свет и с
презрением смотрела на убогую простоту постояльца.
- Ладно, разнесчастный человек, дайте свои брюки мне, я все сделаю. А
пока поешьте. Туфли, надеюсь, вы сумеете почистить сами?
Сняв с плеча сумку, дежурный администратор, превратившаяся в добрую
фею из сказки, выложила на стол бутерброды в пакете и термос с кофе. Затем
она небрежно пихнула в сумку брюки, которые безропотно протянул ей Григорий
Чудов, и ушла.
Григорий терялся в догадках, купался в припекающих лучах надежд и
грез, ликовал: в Кормленщиково такой сервис! и это в наши злые, жестокие
времена!
Он жадно набросился на еду. Вера вернулась через час и небрежно
швырнула ему брюки, которые выглядели как новенькие. Григорий рассыпался в
благодарностях. За час, пока он насыщал утробу и ждал всяческих чудес от
женщины, добровольно взвалившей на свою плечи заботу о нем, он сообразил
многие важные вещи. Расширение физического и нравственного присутствия -
это пока только слова, условные обозначения будущего пути, неясно
вырисовывающиеся символы. Начинать нужно с себя, с собственного центра, с
сердца, а он знал за собой немало несовершенств и даже пороков. Сердце, оно
как чаша, и когда эта чаша переполняется благодатью или пороком, сердце
лопается, перестает биться. Никто не ведает, что после этого происходит с
человеком, с его душой.
Чаша, которая скрыта в его груди - близко, а не подступишься, -
наполнена разве что наполовину. От него зависит, что прольется в нее в
обозримом будущем, в последующие дни, в следующую секунду, но тут главное