"Анна и Сергей Литвиновы. Солнце светит не всем" - читать интересную книгу автора

с тем идеальным, который он приобретал в одиночку в собственной комнате,
сжимая свой член и вызывая в уме образы полураздетых одноклассниц.
Женщина навалилась на него. Тело ее обмякло. Через минуту она уже
спала, чуть всхрапывая. Общежитская койка была узка даже ей одной, поэтому
Игорь выкарабкался из-под нее и стал разыскивать в темноте разбросанную по
всему полу одежду. Только сейчас он заметил, что на соседней койке тоже
кто-то возится и стонет. Он выскочил из комнаты, так и не найдя носки и
майку.
Феноменальная память в этот раз изменила ему, и он так и не мог
вспомнить впоследствии, ни как звали эту женщину, ни как она выглядела, ни в
какой комнате происходило сие действо.
Но ночь продолжалась. Противоударные водонепроницаемые часы "Сейко" на
запястье (подарок папани) показывали половину третьего, ехать домой на Сокол
не было денег. Посему он зашел в комнату, где жили его новоявленные друзья -
тоже первокурсники, как и он.
В комнате было дымно. Сокурсники-собутыльники, почти протрезвевшие и
мрачные, играли в карты. Игоря поприветствовали вяло.
Он жадно выпил воды прямо из носика чайника и присел на ручку
единственного в комнате кресла наблюдать за игрой. До того девственник Игорь
ни в какие карточные игры, даже в дурака, не играл: карты в сознании
родителей были таким же символом разврата, как папиросы и дурные женщины.
Игра, в которую резались друзья, называлась преферансом. К концу пульки
Игорь, внимательно следивший за событиями, уже понимал ее механизм. Когда
подсчитали результат, он попросился играть в следующей партии четвертым.
Стали играть - на интерес, ввиду присутствия новичка. Игорь выиграл,
причем двести вистов, - только везением такой результат объяснить было
нельзя. Соперники этого не поняли и в следующей "пуле" объявили игру по
копейке за вист - стандартная студенческая ставка тех лет.
Игорь снова выиграл - триста пятьдесят вистов, или три рубля пятьдесят
копеек. Только везением объяснить это опять же было нельзя. А Игорю и не
сказать, чтоб особо везло. Просто он, с его фантастической памятью, знал,
какие карты на руках у противников, какие - лежат в прикупе, какие - сносят
его соперники. Рубашку заигранной колоды он помнил так же, как если бы карты
смотрели на него лицом.
До сих пор помнит Игорь, как он сгреб со стола те три мятых желтых
рубля и горсть медяков; помнит, как осенний рассвет освещал изумительно
красивую Москву, раскрашивая ее в мягкие пастельные тона - столица с
шестнадцатого этажа главного корпуса МГУ на Ленгорах была видна вся как на
ладони. Всю жизнь Игорь помнил первую изумительную, пронзительную, ни с чем
не сравнимую радость от игры и выигрыша. Все это - рассвет бабьего лета,
семнадцать лет, первая женщина, первая победа - сплелось в какую-то
удивительную симфонию. Чудилось, что вдруг грянула изумительная музыка, а
лица однокурсников-соперников казались лицами красивейших из смертных.
Не единожды потом Игорь испытает упоение победой - но тот первый раз
запомнится навсегда.
И теперь, в пять часов вечера, выпив крепчайшего кофе и стоя под
ледяным душем в своей квартире в Строгино, Игорь думал только об игре.
Завтра предстояла партия, по сравнению с которой все прежние игры
покажутся ему пресными...