"Владимир Листов. Вишневая шаль " - читать интересную книгу автора

Забродин вошел в большой кабинет. Навстречу ему поднялся из-за стола
невысокий, довольно полный молодой грузин, с сединой на висках. Он крепко
пожал Забродину руку и усадил в кресло. После того как они справились о
здоровье друг друга, о семье, они перешли к делу Эрушетова. Забродин изложил
инструкции, полученные в Москве. Чхенкели задумался. Закурил.
- Мы обсуждали этот вариант. - Чхенкели говорил ровно, спокойно. -
Можно послать в горы Махмуда с кем-нибудь и взять Эрушетова силой. Но нам
кажется, что это не лучшее решение вопроса.
Чхенкели пристально посмотрел на Забродина. Своими возражениями он не
хотел обидеть коллегу. Забродин внимательно слушал его.
- Посудите сами, - продолжал Чхенкели. - Во-первых, Эрушетов сильный и
ловкий. Он может убить и двоих. Во-вторых, - он вытащил два толстых цветных
карандаша из стаканчика и положил их рядом на столе, - Эрушетов может
уговорить этих парней остаться с ним в горах и, таким образом, все, что мы
сделали до сих пор, окажется напрасным. А самое главное, - он взял в руку
третий карандаш, как бы подчеркивая значимость своих слов, - если они
доставят к нам Эрушетова связанным, то что будет с ним? Распространится ли
на него амнистия, в которой сказано, что участники группы должны спуститься
с гор и добровольно сложить оружие. Вероятно, этот вопрос будет решать суд?
А если судить главаря, то какое влияние это окажет на других участников
группы? - Чхенкели разволновался.
Он израсходовал все аргументы и теперь смотрел на Забродина, пытаясь
отгадать, что тот ответит.
Забродин понял, что Чхенкели прав. Обсуждая этот вопрос в Москве, они,
по-видимому, не учли всех обстоятельств, всей специфики. В данном случае
целесообразно было отказаться от плана, намеченного в Москве. Но Забродин не
мог решить это сам и пока молчал, Что-то вспомнив, Чхенкели продолжал:
- Нужно учесть еще одну особенность: если такого человека доставить
связанным, то даже при самом лучшем исходе не удержать нам его потом в
селении. Останется обида. Уйдет он снова в горы и будет мстить людям.
- Вы, вероятно, правы, - сказал Забродин. - Но где же выход? Что еще
можно сделать в этой ситуации?
- Выход найдем, дорогой Владимир Дмитриевич, - обрадованно воскликнул
Чхенкели. Он увидел, что Забродин соглашается с ним. - Вот послушайте одну
притчу, и вы, может быть, поймете меня лучше. Хотите? Я вам расскажу. Но...
сначала выпьем чая.
- С удовольствием сделаю то и другое. - Забродин рассмеялся.
Чхенкели попросил принести чай и приступил к рассказу:
- В горах жил пастух. Имел девятнадцать чистокровных рысаков. Это - не
мало. Было у этого пастуха три сына. Когда он почувствовал, что умирает,
созвал своих сыновей и говорит: "Дорогие мои дети, я не очень богат, но мои
арабские кони стоят немалых денег. Скоро они достанутся вам. Единственная
моя просьба, чтобы вы поделили их так, как я велю: старшему сыну половину
табуна, среднему - одну четверть, младшему - одну пятую". Сказал и умер.
Стали сыновья ломать голову, как поделить наследство, чтобы выполнить
волю отца. Число девятнадцать пополам не делится, и на четыре, и на пять
частей - тоже. Продать одного, двух, наконец всех рысаков и поделить
оставшихся лошадей и деньги так, как велел отец? На Западе, по-видимому, так
бы и поступили. У нас же воля отца священна. Нужно точно выполнять его
наказ. Гадали, думали и, ничего не придумав, решили пойти за советом к