"Эмили Листфилд. Деяния любви " - читать интересную книгу автора

его лице с двадцати лет как знак жизненного опыта, которого он тогда еще не
имел. - Я люблю тебя.
Она неожиданно отшатнулась.
- Иди, девочки ждут. Тед, обещай мне, что будешь осторожен. Хотя они и
насмотрелись всего по телевизору, мне кажется, они вряд ли понимают, что
ружья - не игрушки.
Он рассмеялся.
- Ты слишком обо всем переживаешь, вот в чем дело. Всегда. Вся добыча
будет состоять из стопки фотоснимков. - Он направился к выходу. Взявшись за
блестящую круглую медную ручку, он обернулся. - А ты что делаешь в выходные?
- Ничего особенного. Дежурю в больнице.
Он нахохлился. Он боялся ее рассказов о больнице, навязчивого
перечисления мелких подробностей, описания формы и глубины ран, постепенного
разрушения тела под действием болезни, когда она углублялась в особенности
состояния больного, умирающего, пока ей не грозила опасность потонуть в них,
и затягивала его с собой.
- Что ж, я хочу, чтобы ты подумала о нас, когда у тебя выпадет
передышка. Вот и все. Просто подумай о нас. Ладно?
Она медленно кивнула. Он долго смотрел на нее, дожидаясь этого жеста, и
тогда тоже кивнул.
- Хорошо, - сказал он, улыбаясь. - Вот и хорошо.
Он не пытался поцеловать ее на прощание, для этого он был слишком умен.

Опустевшие дома, даже самые опрятные, пахнут по-особенному, забытыми
безделушками, пылью, которая постепенно скапливается в углах. Она продолжала
стоять там, где стояла. Бывали периоды, когда она искренне ненавидела его
самоуверенную улыбку, еще больше ненавидела себя за то, что ответила на нее
первый раз в семнадцать лет: я наблюдал за тобой. Она помнила, как они в
первый раз ехали вместе в ярко-зеленом "олдсмобиле" с откидным верхом, на
который он зарабатывал четыре месяца, его руки на громадном руле, темные
волоски на пальцах, его улыбку, когда он обернулся к ней, я наблюдал за
тобой, никогда не было никого другого, хотя она иногда жалела об этом,
жалела, что села в эту машину, что не выходила из нее по-настоящему, пока не
оказалось слишком поздно. Она тоже наблюдала за ним.
Она взглянула на часы и поспешно поднялась наверх, скидывая джинсы и
свитер, прошла в выложенную голубым кафелем ванную и пустила воду. С тех
пор, как Тед стал забирать девочек на выходные, у нее впервые появилось
свободное время, чтобы понежиться в ванне, и она пристрастилась тратиться на
шампуни, пену и кремы, которые едва могла себе позволить. И все же она с
трудом привыкала к этому, к удовольствию примешивался неуловимый налет
обязательности. Ей постоянно приходилось напоминать себе - это хорошо, это
еще один шаг.
Энн как раз надевала шелковое платье трехлетней давности, когда в дверь
позвонили. Она отыскала туфли, сунула в них ноги и спустилась вниз на
четвертый звонок.
- Привет.
Доктор Нил Фредриксон стоял перед ней в твидовом пиджаке вместо
длинного белого халата, в котором она всегда видела его. Эта перемена,
неизбежная, но почему-то неожиданная, смущала, делала знакомое
неопределенным, зыбким и ненадежным.