"Борис Лисицын. Лиловая мгла ("Возвращение Ктулху") " - читать интересную книгу автора

в письмах часто допускал орфографические ошибки, зато его лексикон
изобиловал сомнительными жаргонными словечками, которые, по его мнению,
придавали ему статус истинного американца. Ферьянци отказывался говорить на
родном языке с соотечественниками, которых ему приходилось иногда встречать,
и даже требовал звать его исключительно Стивеном.
Впрочем, все эти его чудачества меня не слишком трогали. В конце
концов, оба мы были профессионалами, и прежде всего нас интересовала работа.
Хотя слово "интересовала", наверное, не слишком уместно по отношению к тому,
чем мы занимались. Да и район приложения нашего труда тоже не впечатлял. Что
интересного может быть в Новой Англии, и тем более в каком-то захолустном
Милфорде, который я заведомо считал обителью всего самого заурядного и
скучного в окружающем мире?
Но бизнес есть бизнес, и десятого мая мы в обществе гг. Барта и
Леннокса покинули Бостон вслед за отправленным оборудованием и рабочими,
пересекли половину Массачусетса и к вечеру одиннадцатого мая добрались до
конечной точки своего маршрута.
Вопреки моему пессимистическому настрою, Милфорд и его окрГSга
произвели самое благоприятное впечатление. Этот маленький городок раскинулся
на обоих берегах неторопливого Мискуоша, текущего в меридиональном
направлении на юг и отрезающего от Зеленых гор небольшой отрог, к которому
примыкает городская территория. В извилинах уютной живописной долины
расположились невысокие зеленые холмы с закругленными вершинами, суровые
густые леса, почти не знавшие к тому времени топора и пилы, мелкие озерца и
болота, плодородные заливные луга и заботливо возделанные нивы. Они
сплетались в очаровательную единую мозаику, чью прелесть не смог бы оценить
по достоинству только самый черствый и невежественный человек. Наш приезд
пришелся на чудную пору, когда все деревья и кустарники оделись пышной
сочной листвой, почва покрылась изумрудной травой, а разнообразные цветы
сверкали восхитительными красками. Воздух был насыщен душистыми ароматами, и
казалось, что каждый квадратный дюйм этой благодатной земли излучал добро и
умиротворение.
Кое-где в долине были разбросаны крохотные деревушки и отдельные фермы,
органично вписывающиеся в почти девственный ландшафт. И все здешние дорожки
и тропы, как говорится, вели в местный Рим - то есть в Милфорд. Этот город
структурой своей застройки чем-то напомнил мне Провиденс, где я несколько
раз бывал по служебным делам. Самая старая часть находилась у реки и
занимала наиболее низкое место, от которого растущий город медленно
карабкался вверх по склонам окружающих холмов и полз по полого возвышающимся
в стороны от Мискуоша равнинам.
Проезжая по Милфорду, мы разглядывали Новый город с его довольно
молодыми, еще не отметившими столетний юбилей, пятидесятифутовыми зданиями с
остроконечными кровлями. Тут же ровными рядами стояли респектабельные
кирпичные особняки и солидные деревянные дома с узкими, обрамленными
двойными колоннами, портиками изящных фасадов. Каждый дом был окружен
обширными ухоженными пространствами палисадников и цветочных клумб,
обнесенных витиеватыми железными оградами. Местами на глаза попадались
маленькие белые фермы двухвековой давности, теперь поглощенные городом.
Нижний - Старый - город, в свою очередь, отличался очень старыми
строениями, огороженными каменными заборами, с входами, в колониальном
обычае затененными навесами. Мы с Иштваном с восторгом разглядывали