"Дмитрий Липскеров. Осени не будет никогда" - читать интересную книгу автора

Рыбаков мешок - и все пропадет во тьме, как свет в комнате выключат!
При таких мыслях он обычно быстро засыпал, и снилась ему осенняя пора
со своим золотом зрелости. Так стареющий человек, которому все обрыдло на
веку, вдруг возгорается взглядом неизвестно отчего, несколько времени
прыгает по земле молодым и счастливым, а потом быстро умирает.
Так и с осенью. Воспламенится буйством красок, просияет внутренним
светом, а потом в ночь одну - мертво все, зима...
Иногда Вове снились дворники - враги осени. Они начинали мести на
бульварах и в парках самый цвет, сооружая из него огромные кучи, которые
безжалостно поджигали, не понимая, что цвет не горит, как и живая плоть,
только дым сладковатый тянется к небесам, как из трубы крематория.
А они только полетели, первый раз, с обломившихся черенков, кружась в
радостном полете, ввинчиваясь в воздух, ускоряясь, плавно парящие, всяческие
субъекты, как и весь человеческий род. Если бы не огненные кучи, листья, как
летучие змеи, еще взлетали бы многажды, поднимаемые резвыми ветрами. А потом
уже тяжелые дожди, снег...
Вова всегда старался опередить дворников, карауля первые лучи солнца.
Когда начинало сыпать красками, он радовался, как маленький ребенок, собирая
урожай кленовых, березовых, осиновых в свой мешок детства и перетаскивал
добычу в свою квартирку, где сортировал частями по полкам, в шкаф, ванную,
всовывал листочки даже в ботинки, вместо стелек.
Когда Вова простужался, или болело у него что, то опять же листья
спасали плоть, приложенные к нужным местам. Исцеляя, они теряли свой яркий
цвет, отдавали его человеку, который понимал такую жертву и всегда
выздоравливал.
Вова не знал, что у него была невольная последовательница в любви к
листьям - ботаничка из его школьного детства, которой он подарил гербарий,
заставивший отступить бессонницу. Она до самой смерти тоже собирала в парках
листья, заваливая ими всю квартиру. А перед смертью велела дочерям положить
в гроб свежих осенних листьев!.. Сама, засранка, померла ранней весной!
Посему дочери проигнорировали наказ матери - не лететь же, в самом деле, в
Австралию! Да и листья у них не те!.. Ах, мама, мама...
Вове было совсем плохо две недели. Он даже почти не рисовал, валяясь на
диване полумертвым. Пил особенно много, но не цепляла его огненная вода
вовсе, лишь мочевой пузырь мучила большим количеством жидкости.
А как-то, в субботу, в дверь позвонили, и на пороге предстала во всей
своей непостижимой красоте продавщица Зюкина, которая почти совсем была
уверена, что ханыга-художник навернулся в белой горячке.
Она с трудом сдержала звериный рык, когда поняла, что производитель ее
материального блага еще жив и выдыхает из себя пьяную атмосферу.
- Что же вы, Владимир? - спросила она, силясь найти продолжение
вопроса.
- А что? - удивленно поинтересовался Рыбаков.
- Что же вас не видно? - нашлась Зойка. - Я волноваться стала. Пройти
можно?
Она протиснулась между Вовой и дверью и прошлась по квартире туристом.
Заметила стоящие возле стен картины, которых было навалено в три слоя, и
чуть было не крякнула от подскочившего давления.
"Убью! - решила. - Сама!"
Ею овладело лихорадочное состояние, она вспоминала судорожно, не видал