"Дмитрий Липскеров. Осени не будет никогда" - читать интересную книгу автора

завелась ли в их кроне долгожданная осень.
- На кой хрен, Ивановна? - интересовались сотрудники магазина №153,
когда наблюдали натуральный товарообмен продавщицы Зюкиной и грязноволосого
бомжа, который даже имени своего произнести не мог. - На кой хрен тебе эта
мазня идиотская?!.
- Из сострадания единого, - возводила Зюкина выпученные, по причине
больной щитовидки, глаза к потолку. - Жалость во мне с детства укоренилась!
На этих словах продавщица глубоко вздыхала затянутой аж до подбородка
огромной грудью, отчего все сомнения в широте душевной, если таковые и были,
у товарищей рассеивались.
- Конечно, - уточняла Ивановна, - такое я в комнате доченьки не повешу.
Но у себя складываю на шкапчике...
Зоя Ивановна Зюкина вовсе не была благотворителем, просто ей несколько
лет назад попался в руки иллюстрированный журнал на русском языке под
названием "Югославия", в котором рассказывалось о частном коллекционере из
Белграда, собирающем, в частности, работы советского художника Рыбакова,
который назывался в статье гением и чьи картины (две) коллекционер подарил
самому Тито. В журнале имелась и фотография этого советского художника - ну
вылитый бомжара, который как-то появился собственной персоной в сто
пятьдесят третьем с картонкой, на которой была намалевана голая девка с
длинными руками, да еще с сиськами не на месте.
Бомжара за картонку просил бутылку водки, но над ним и над его работой
ржали всем коллективом. Смеялась и Зюкина, пока что-то не стрельнуло в
мозгу. Зоя попыталась лицом изобразить мадонну и, заморозив его таковым,
проплыла до прилавка.
- Водку дать не могу... Только портвейн...
- Ага, - немедленно согласился Вова, так как его плоть уже два дня
сохла без спиртного.
Они поменялись, алкаш торопливо ушел, а трудовой коллектив изумленно
взирал на продавщицу Зюкину, слывшую в товариществе особой жадной до
невозможности. Никак Зойка мозгами тронулась, или в Бога поверила, решили.
А Зюкина с трудом дождалась обеденного перерыва и рванула беговой
лошадью до дома. Два часа перерывала антресоль со старыми газетами и
журналами, пока не отыскала "Югославию", в которой рассказывалось мимоходом
о Владимире Рыбакове.
- Одно лицо!
Большое сердце Зюкиной громко застучало, и лишь одно смутило женщину. В
журнале писали, что художник умер, но Зоя справедливо рассудила, что
югославы ни хрена не знают, рожу-то "покойника" она лицезрела в одиннадцать
ноль-ноль!
С того утра Вова приходил к Зое почти каждый день, а продавщица
точнехонько знала, что заработала на алкоголике много сотен тысяч долларов,
которых хватит на приличную жизнь в США, в романтичном местечке Брайтон Бич,
где русские восстановили, по слухам, дореволюционную жизнь.
Единственное, чего ждала Зюкина - это настоящей смерти художника, дабы
можно было, наконец, оставить существование продавщицы винного и купить себе
вожделенную визу на континент бывшего врага СССР.
Но Вова не умирал, наверное, просто не знал, что люди иногда умирают, и
продолжал регулярно наведываться в сто пятьдесят третий для совершения
товарообмена.