"Дмитрий Липскеров. Осени не будет никогда" - читать интересную книгу автораиметь, либо ногти стричь. А то, как у футболиста, пальцы на правой ноге
синие. - Пусть Василь Кузьмич, ладненько... - Слизь-ки-ин, - подал голос лысый. - Пиши, Хренин! - Пишу... И полковник принялся диктовать, мол, я, Слизькин, находясь в состоянии наркотического опьянения, оказал сопротивление сотрудникам милиции, завладел табельным оружием старшего сержанта Хренина и выстрелил в рядового Душко, ранив его в ногу. - Записал? - Так точно! - отозвался Хренин. - Затем, - продолжил полковник, - вступив в преступный сговор с врачом "скорой помощи"... Как там ее? Пожидаев! - Так это, - встрепенулся старшина. - Козявка... О, черт!.. Бове Александра... Отчества не помню... Не знаю... В оперативке есть... - Потом впишем, - кивнул полковник, попав в ритм диктовки. - В сговор с Бове Александрой, которая помогла мне скрыться от заслуженного наказания... С моих слов записано верно, число, месяц, подпись! - ... Месяц, подпись... - закончил Хренин. - Дай-ка! - попросил бумагу полковник, проглядел ее глазами и поинтересовался. - А почему без запятых? - А зачем? - Действительно... Сам расставил знаки препинания и велел милиционерам снять наручники с лысого. - На худой конец, покалечит! - поддержал Хренин. - Не тронет! Журов смотрел в глаза безухого, которые источали слабый свет, и был тот свет - светом любви. - Ты же не тронешь Василия Кузьмича? - улыбнулся навстречу полковник. - Ва-си-лий Кузь-ми-ич!... - Ну вот... Расстегивай, - скосился Журов на Пожидаева. Старшина решился, держа на всякий случай в левой руке ПМ. Правой повернул ключик, тем самым освободив руки-лопаты лысого. - А теперь, - полковник подтолкнул к лежащему протокол. - Теперь подпиши... - вложил в ладонь ручку и погладил безухого по голове. - Ты - Слизькин, а я Василь Кузьмич... Безухий проворно лизнул руку Журову, взял пластмассовую ручку в кулак и, покарябав ею по листу, сломал... - Вот и чудненько! - обрадовался полковник, взяв бумагу. - Теперь застегивай! - приказал он Пожидаеву. Некоторое время в камере царило потное напряжение. От страха старшина никак не мог завести руку лысого за спину, а когда все же вывернул, еще долго возился с наручниками, пока те спасительно не щелкнули. Затем, наступила разрядка. Хренин и Пожидаев били поверженного монстра с особым упоением. Такое обычно бывает, когда слабый вдруг неожиданно побеждает сильного, мучившего его, слабого, долгие времена. Полковник при этом не присутствовал, решив, что не царское это дело... |
|
|