"Дмитрий Липскеров. Родичи" - читать интересную книгу автора

приговор в отношении Иванова Кола, 1956 года рождения, приведен в
исполнение. Место захоронения указано не будет. И подпись - Надзорный
прокурор Индигиркин.
Ягердышка приготовился было успокаивать Уклю, но баба даже не
вздохнула, спрятала весть в меха и заправила в котелок с кипящей водой кусок
вяленой оленины.
Проснувшись ночью от чего-то тревожного, Ягердышка приоткрыл глаза и
рассмотрел картину поистине мистическую. Укля стояла возле откинутого полога
чума и в мертвенном свете огромной луны разглядывала лежащую на ее ладонях
человеческую челюсть без двух передних зубов. Затем она прикоснулась к кости
губами, почти неуловимо чиркнула языком, спрятала челюсть возле порога,
задернула полог и легла.
«Эка что! - обалдел Ягердышка. - Челюсть Бала, съеденного
Кола». И вдруг чукчу осенило: вовсе не Кола любила Укля, а брата его -
Бала!!! Дела-а-а!.. Почти до самого утра он размышлял о том, какая сложная
штука жизнь, вот ведь какие в ней разности неожиданные происходят, а на
думку все просто - ешь, спи да сквозь меха стреляй!..
Но объективности ради надо коротко сказать, что, хоть и раздвигал меха
Укли Ягердышка регулярно, зачать эскимоска не могла, и не от разности веры,
а по причине того, над чем смеялись в призывной комиссии. «Что в
сапогах, то и в портках»! Недоразумение Ягердышки никак не могло
достать, дотянуться до Уклиного тела, не то что проникнуть в него; просто
застревало в мехах, которые чукчина плоть по неопытности принимала за
бабское нутро. А Укле до этого все равно было. Все Бала вспоминала, но безо
всякой грусти, во всяком случае, физиономия ее ничего не выражала. Крепка
эмоционально была эскимосская женшина!
А через некоторое время Ягердышка проснулся ночью от того, что кто-то
по морде его треснул. От неожиданности и боли чукча вскочил на ноги, напряг
зрение, всматриваясь в чернь ночи, но никто в ней не проявился, не метнулся
бандитской тенью, лишь Укля крепко спала у противоположной стены чума.
«Показалось, что ли», - подумал Ягердышка, но, ощупав физиономию
и обнаружив на ней болезненное место, тихо вскрикнул, быстро лег и перестал
думать обо всем. Так дети защищаются, когда не могут объяснить
происходящего. Когда им страшно, они просто перестают думать.
Ягердышка заснул. А на следующей заре, когда выполз из чума справить
нужду, встретил старика Бердана, жующего то ли смолу, то ли Spearmint. Хотя
откуда у него столько богатства!
Поглядев на замысловатые рисунки желтой струйкой по белому снегу, затем
на физиономию Ягердышки, старик гадливо заулыбался.
- Говорил тебе, вернется Кола!
- Какой Кола! - от неожиданности чукча плеснул себе на ноги. - Ты что
говоришь! Расстреляли твоего Кола и в землю закопали! В неизвестном
направлении!
- Хы-хы! - хмыкнул Бердан. - Расстреляли, эка невидаль! А светофор у
тебя откудова под глазом?
Ягердышка схватился за лицо и вспомнил события прошедшей ночи.
- Так я, это... Об Уклино плечо вдарился!
Старый Бердан мелко засмеялся, потрясывая трехволосой бороденкой.
- Да ты до плеча ее не достанешь! - трясся словно в лихорадке Бердан. -
Вернулся Кола! И тебя сожрет!