"Дмитрий Липскеров. Родичи" - читать интересную книгу автора

Ягердышка хотел было ответить грубо, но удержался из почтения к
старости, а еще ему хотелось вызнать, за что сел в крытку Кола, брат Бала.
- Потерялись они во льдах!
- Так-так! - поддержал молодой чукча.
- Буря началась!
- Ага.
- На три недели закрутило... - Старик выудил из глубин одежды пластинку
жвачки, обертка которой выглядела столь потертой, что не было сомнений, что
пролежала сия драгоценность под мышкой не менее года. «Форсит»,
- решил Ягердышка, исходя слюной. Не разворачивая деликатес, старик засунул
резинку в рот и продолжил:
- Не было равной той буре лет двадцать. Ходили они, ходили, да и съели
все припасы.
Старик вновь замолчал, усердно жуя, открывал рот пошире, чтобы молодой
чукча позавидовал. «Никогда не пробовал жевать с фольгой», -
подумал Ягердышка и вновь сглотнул.
- Так вот, ходили они, ходили, а потом Кола съел Бала.
Чукча от неожиданности чуть было не подавился.
- Как съел Бала?!!
- Так и съел, - невозмутимо отвечал старик, перемалывая Spearmint. -
Кола был сильнее Бала, а потому подкараулил ночью и тюкнул топориком по
макушке.
- Брата?
- А чего ж?.. Зато выжил, хоть и тощенький вернулся. Как шкелет!.. На
шее леска с зубами Бала. Любил он брата, однако!
- Сколько дали? - спросил Ягердышка, оправившись от потрясения.
- Много.
- Пятнадцать?
- Больше.
- Двадцать? - присвистнул.
- Расстрел дали.
- Фу-ты ну-ты! - облегченно выдохнул Ягердышка. - Расстрел - дело
серьезное! Не скоро-то Кола вернется, надо думать!
Старик криво улыбнулся.
- Вернется, сынок, не сомневайся, однако! - Выудил изо рта резинку,
сжеванную вместе с фольгой, и прилепил ее за дряблую мочку уха,
продырявленную китовым усом.
Наговорившись, Бердан поднялся с корточек и зашаркал в сторону своего
чума. «Вот как бывает! - подивился Ягердышка. - Кола съел Бала, и
Родина приговорила Кола к расстрелу! А я буду жить с женой Кола!»
Так Ягердышка стал жить с Уклей, которая не слишком выказывала радость
от такой жизненной перемены, но и не роптала, как уже и говорилось.
Допускала молодого чукчу до сокровенных мехов, меж которых он стремительно
выстреливал, а потом засыпал рядом с чужой женой покойно... Более Укля не
открывала Ягердышке своей наготы, а он хоть и вспоминал о первой встрече с
эскимоской и испытывал от памяти сладострастие, но мысль о том, чтобы
попросить возлюбленную явить всю прелесть своего создания на свет
керосиновой лампы, такая мысль его не посещала, да и зима началась.
Разденешься - сам себе памятником станешь.
Вскоре Укля получила казенное письмо, в котором сообщалось, что