"Дмитрий Липскеров. Последний сон разума (роман)" - читать интересную книгу автора

выходящее за рамки его представлений. Ему хотелось быть одному, он и был
один.
Превратился в рыбу, - рассуждал Илья, - так в рыбу!
Татарин плавал по всему водоему спокойно, так как чувствовал себя самым
большим обитателем карьера. Он разведал все и вся по всему дну и
удостоверился, что искусственное озеро что ни на есть самое заурядное, что в
его водах нет ничего необычного, кроме огромного скопления бычков. Впрочем,
и это было заурядным.
Илью раздражала тупость этих чернявых рыбок, которые из-за своей шаткой
нервной системы бросались на почти голый крючок, как быки бросаются на
красную тряпку. Наблюдая за рыбалкой со дна, он становился свидетелем
многочисленных драм, например, когда юный ротан, показывая свою удаль перед
самочкой, заделав крутой вираж самолетом-истребителем, заглотнул огромный
крючок с полудохлым червяком и тут же стал наконечником стрелы, выстрелившей
со дна в небо. И что было самым обидным - любовника выловил пятилетний
мальчишка, с палкой вместо удочки и крючком на акулу. А полуживого червя ему
пожертвовали товарищи.
Самочка осталась одна. Она не успела заметить, куда исчез ее спутник, а
оттого кружилась вокруг себя, пытаясь отыскать милого, взявшего
обязательство оплодотворить ее икру.
На секунду Илье почудилось, что он слышит ее голос, тоненький и
писклявый.
- Где ты? - вопрошал голос. - Где ты?
Татарин вспомнил о полосе, идущей у рыб по всему телу от головы до самого
хвоста, и что эта полоса позволяет рыбам переговариваться.
Как только он вспомнил об этом, так тут же водоем наполнился
всевозможными шумами, в которых различались отдельные слова.
- Еда, - различил Илья. - Червяк!.. Водоросли... Прощай!..
Последнее, вероятно, исходило от такого же глупого бычка, пойманного
запросто и кинувшего последнее "прощай" своему семейству.
Почему они такие глупые? - вопрошал Илья. - Разве мало еды вокруг?
Водоросли всякие... Ворона сегодня утонула, можно ее поглодать...
Татарин подплыл ближе к берегу и стал следить за жирным ротаном, который
уже было приготовился наброситься на червя с железным жалом в утробе и,
набычась, раззявил жадный рот.
- Не надо этого делать! - предупредил Илья.
При этом его полоса еле заметно завибрировала, а в теле стало щекотно.
Бычок обернулся на голос, как будто его ошпарили, и при виде огромной,
доселе невиданной рыбы было испугался насмерть, но, наглый по природе, унял
свой испуг и односложно спросил:
- Почему?
- Ты погибнешь. Тебя съедят сегодня на ужин люди.
Ни одного из сказанных большой рыбой слов бычок не понял. Единственное,
что он учуял, - большая рыба его не тронет, а потому потерял к незнакомцу
интерес, поворотил к берегу, взмахнул хвостом и набросился на червя,
заглатывая его целиком.
Рыбак был терпеливый, а потому не торопился вытаскивать улов, давая
возможность рыбине принять острый крючок всеми внутренностями.
Пойманный бычок метался из стороны в сторону, насколько позволяла леска,
и, безумный от боли, иногда взглядывал на Илью страдальчески.