"Семен Липкин. Записки жильца" - читать интересную книгу автора

Не миновала беда и дом Чемадуровой. Случилось это так.
Скорняк Беленький, страстный враль, чья утомительная божба всегда
содержала ассиро-вавилонскую седьмицу, почему-то спал не дома, как все люди,
а на подоконнике в парадной, спал не раздеваясь, накрытый предназначенной
для продажи шубой. Почему этот далеко не бедный человек, искусный
ремесленник, отец семейства, известный своей деловой сметкой, спал в
парадной? Соседи говорили разное. Одни уверяли, что у него дурная болезнь и
жена выгоняет его по ночам из дома. Им возражали: что же, весь день она его
терпит, ест с ним за одним столом и только ночью, не стыдясь детей,
заставляет его спать на подоконнике в холодной парадной, без одеяла и
простынь? А если он пристает к ней ночью, то разве она не может от него
запереться? Тем более что их старший сын Маркус - здоровый альбинос - не
даст свою маму в обиду. В конце концов находили правильный ответ: ему просто
нравится спать в парадной. Наши соседи понимали то, чего не хотели понимать
марксисты: человек непостижим, постичь его почти невозможно, надо дать ему
жить.
В темную большевистскую ночь к нам в дом вступили трое вооруженных и
предъявили дворнику Матвею Ненашеву свой мандат. Один из троих остался в
неосвещенном подъезде, а двое других в сопровождении дворника начали
производить обыск в квартирах. Старшим был матрос (дворник потом говорил о
нем: кацап), а помогал ему не кто иной, как Бориска Варгавтик, в новой
кожанке и в сапогах.
Они выстукивали стены, ища спрятанные заграничные деньги, а главное -
драгоценности. Вспоминали жильцы добродушие матроса. Мальчику, сидевшему во
время обыска на горшке, он пожелал: "Сери, сери, завтра праздник". Отметили
благородство Бориски: видно, по его настоянию чекистские посланцы миновали
квартиру Ионкиса, бывшего Борискиного хозяина. Миновали и квартиру Помолова,
но это само собой разумелось: отец председателя губчека мог не опасаться
изъятия излишков. Не был произведен обыск и у Цыбульского: тот показал
вошедшим к нему чекистам свой билет члена РСДРП(м). Тогда этот билет имел
еще кое-какую положительную силу. Характерная для России несработанность
механизмов огромной и пока еще неуклюжей государственной машины была людям
на пользу.
Ни крупных драгоценностей, ни денег не нашли, но пригодилась хорошая
одежда, белье, скатерти, портьеры, картины, серебряные ложки, ножи, вилки,
посуда. Мадам Варути, у которой забрали последнее, не удержалась, крикнула:
"Косарка" так не грабила!" - но Бориска, который лучше, чем она, знал, как
грабила "Косарка", спросил ее: "Гражданка, вы хотите, чтобы мы и вас взяли
вместе с вашими ложками?" - и мадам Варути замолчала. Дворник с лицом,
безразличным от ненависти, тащил за чекистами реквизированное добро и
складывал в подъезде возле того, третьего.
Именно с этой ночи изъятия излишков закрепилось в нашем городе -
точнее, в его торгово-ремесленной части - понятие "воры", часто заменяющее
понятие "они". Помню женский крик на дворе в предвоенные годы, полный
отчаянного упования крик: "Беги на Бессарабскую, говорят, эти воры выбросили
в магазине скумбрию!" Продолжим, однако, рассказ.
В одной из парадных, где некрутой дугой устремилась наверх деревянная
лестница, чекисты увидели безмятежно храпевшего на подоконнике скорняка
Беленького. С его скрюченного тела сорвали енотовую шубу. Уже одно то, что
он спал в парадной, насторожило солдат революции. Его квартиру обыскивали