"Виль Липатов. Повесть без начала, сюжета и конца..." - читать интересную книгу автора

Узнав об этом, Сергей Вадимович долго, до слез хохотал, потом начал
следствие: "Так из какой деревни эта... как ее?... Вероника? Из Тискина? Бог
ты мой! В деревне осталось сорок жилых домов, клуб похож на баню, молодого
мужика днем с огнем не найдешь, а вот поди ж ты! "Я этих мужиков в упор не
вижу"? Вот тебе результат проникновения во все уголки нашей необъятной
родины кино, радио и телевидения... В этом Тискине, можешь себе представить,
есть телевидение, а кинофильм с белыми телефонами можно посмотреть за
тридцать копеек. А имя-то, имя-то! Ве-ро-ни-ка! Кто же ее родители? Рыбаки!
Ну, эти сейчас в цейтноте: рыбы нет и не предвидится... Слушай, какая она?
Ведь Вероника за две недели ни разу не изволила попасться мне на глаза..."
"Она пышная и соблазнительная. Мой гений Марк Семенов с нее не сводит
глаз..."
Одним словом, Нине Александровне пришлось смириться, и вот она, напевая
легкомысленное, пошла в кухню - тесную и по-деревенски мрачную комнату с
одним крошечным окном и дурацкой ненужно громоздкой плитой. Здесь Нина
Александровна несколько секунд постояла неподвижно, как бы собираясь с
силами, но затем с решительным и обстоятельно-строгим лицом надела резиновые
хирургические перчатки, так как, несмотря на готовый ужин, всегда
приходилось не только разогревать, а что-нибудь доделывать за Веронику.
"Буду кормить мужчину!" - насмешливо подумала Нина Александровна и, не
выдержав, расхохоталась, пробормотав невнятно:
- Жующие челюсти.
После этого Нина Александровна завела смешную кухонную игру, глупую, но
почему-то необходимую, то есть, перед тем как накрыть на стол, она -
математик - прикинула несколько вариантов, так сказать, транспортировки
ужина в их супружескую комнату. Действуя бестолково, можно, конечно, бегать
из кухни в комнату несколько раз, но интеллект современной женщине на то и
дан, чтобы древние обязанности можно было выполнять с наименьшей затратой
сил. Раздумья о рациональной подаче ужина у Нины Александровны всегда
вызывали новый приступ веселья.
- Вот такие дела, голубушка!
Забавно, что непритязательный в одежде муж питал необъяснимую слабость
к хорошей посуде и сервировке. Он, естественно, никогда не говорил ей об
этом, но Нина Александровна давно заметила, как смягчается подбородок Сергея
Вадимовича, когда на столе появляется тонкий фарфор, красивый поднос,
хрустящие салфетки, серебряные столовые приборы. А вот очередной парадокс:
любя барскую сервировку и тонкие кушанья, Сергей Вадимович был совершенно
равнодушен к обстановке квартиры. Поэтому в их общей комнате было до пустоты
упрощенно - огромный низкий диван-кровать, на котором вдоль и поперек могли
улечься четверо, квадратный, без всяких украшений шкаф для белья и платья,
маленький письменный стол с книжными полками над ним, торшер в углу,
журнальный столик, два кресла; никаких ковров, занавесок, портьер, дорожек
не было. Кроме того, Сергей Вадимович не мог терпеть верхний свет, и
купленная Ниной Александровной по случаю люстра с лжехрустальными подвесками
была подарена Веронике, по-сорочьи влюбленной в блестящие вещи.
Войдя в комнату с подносом в руках, Нина Александровна весело
покосилась на мужа, поймав себя на том, что играет роль умелой и привычно
ловкой хозяйки, на самом деле умело начала сервировать круглый стол:
положила две бумажные и две полотняные салфетки, по две вилки и по два ножа
(маленькие и большие), тарелки с золотыми ободками, тонкие чашечки, вазу с