"Виль Липатов. Шестеро" - читать интересную книгу автора

это. Чего нам с тобой делить? Довести машины до места, а там - | опять
врозь. Ни ты мне, ни я тебе. Ладно, что ли, Свирин?
Свирин во все глаза глядит на соседа, старается сообразить, что
сказать, что сделать; слушает торопливый, захлебывающийся голос Гулина и
понимает только одно: Гулин просит прощения, хочет, чтобы Свирин забыл это
перекошенное лицо, судорогу пальцев. От этого Свирину становится неловко,
стыдно за то, что взрослый человек должен просить у него прощения. Румянец
пробивается сквозь неровную кожу лица Свирина, и оно становится таким,
словно он только что из парной.
- Да ладно, - говорит Свирин, - я уже и забыл. Мало ли что бывает! - Он
непроизвольно протягивает руку к Гулину, берет его за рукав телогрейки. -
Оно и верно, с каждым бывает. Чего нам делить. Я ли начальник, ты ли - все
едино!
- Значит, по рукам! - Гулин хлопает Свирина ладонью по руке, находит
его пальцы и крепко сжимает. - Забыли?
- Забыли! ...Тракторы идут на север.

7

Переменчива нарымская погода. Проспав два часа, старший Захаренко
посмотрел в окно кабины и присвистнул:
- Эге-ге! Жди бурана!
Но младший ядовито заметил:
- Ни шиша ты не смыслишь - оттепель будет!
И действительно, после обеда мороза точно и не бывало. Все кругом
побурело, потеряло яркость красок; сосны будто стали ниже, снег казался
рыхлым, пропитанным влагой. С юга дул теплый ветер, пахнущий осиновыми
листьями и сыростью. Он был слаб и непостоянен; этот южный ветер - редкий
гость тайги на водоразделе между притоками Оби - Чулымом и Кетью. Только в
апреле, а то и в первых числах мая со стороны Алтая и Средней Азии прилетят
настоящие южные ветры. Принесут они с собой посвисты утиных крыльев, промоют
до лучезарной голубизны небо, прикоснувшись к тайге, обновят ее краски. А
февральские теплые ветры капризны и неустойчивы: приплывут нечаянно
издалека, повеют призывно и трепетно - и поминай как звали, останется только
серый, взлохмаченный снег да клочья сена на заледеневшей дороге.
К вечеру стало совсем тепло. Небо сплошь в низких темных тучах: не
поймешь, ночь настала или вечер еще, свет фар тонет в дымке, точно в
молочном тумане. Впереди ничего не видно, но Свирин знает, начинается самое
тяжелое - речушка за речушкой, болота, непроходимый бурелом. Настоящее
междуречье!
Головная машина остановилась. Свирин вышел из кабины, побрел вперед по
дороге, с трудом вытаскивая ноги из раскисшего снега. Дорога, узкая
пешеходная тропа, вдруг оборвалась, и Свирин оказался на берегу таежной
реки. Он узнал ее - Кедровка. Это спокойная и неширокая река, по которой в
половодье завозят на север машины, товары, продукты. Кедровка извилиста; им
придется несколько раз пересекать ее на своем пути. Свирин спустился под
невысокий яр. Долго стоял, вглядываясь в серую расхлябь снега, в тьму
противоположного берега. Сверху с лязгом спускались тракторы.
- Ну как?
- Надо пробовать, - ответил Свирин, - принесите-ка лом.