"Виль Липатов. Брезентовая сумка" - читать интересную книгу автора

но не богомяковскую, только не богомяковскую - он ее всегда вплотную к окнам
ставил. Борису Андреевичу легче ста рублей потерять, чем кабину не замкнуть.
Одним словом, врет водитель Богомяков, а почему врет - этого даже в
президиуме понять не могли. Начальник автоколонны Самохин посмотрел на
партийного секретаря Верткова, потом они оба посмотрели на профсоюзного
"бога" Шурова и одновременно пожали плечами. Делать нечего!
- Ну что же, товарищи, - наигранно бодро сказал Самохин, - хорошо то,
что хорошо кончается... Предлагаю обсудить вопрос о воскреснике по уборке
производственной территории. Слово имеет Григорий Григорьевич Шуров.
И как раз в этот момент прозвучал дрожавший от волнения молодой голос:
- Не верьте Богомякову, не верьте! Он лжет, и мы знаем, почему лжет...
Прошу дать мне слово. Я хочу всю правду, рассказать.
Зал от неожиданности просто охнул, осознав, что слово для обвинения
Богомякова просит самый молодой на предприятии, скромный, ко всем
уважительный и вежливый водитель Груздев. Работящий парень, старательный,
непьющий и внешне славный - шатен с серыми глазами. Все его звали Валеркой,
так как имя Валерий он сам откровенно не любил: "Валерий - это значит: иди к
доске, отвечай урок". И вот этот Валерка Груздев сквозь тесноту пробивается
к сцене, лезет на трибуну и - весь бледный! - говорит:
- Мы знаем, кто и где украл сумку у Богомякова... Ребята, идите сюда.
От стенки отклеились трое молодых рабочих, протолкались к сцене и
поставили на пол ободранный чемодан. Таким образом они оказались рядом с
Борисом Андреевичем Богомяковым, отчего водитель Груздев заметно успокоился
и даже пригладил пятерней взлохмаченные кудри. Четверо - это не один!
- Значит, товарищи, о сумке я скажу потом, - громко продолжал
Валерка, - а сейчас вы послушайте, что вчера произошло... Часов в десять
утра застрял я в сугробах возле деревообделочного. Машин на трассе там
всегда не встретишь, а мороз был, сами знаете, под тридцать. Буксую, на
раствор в кузове посматриваю, не дымится - курится. Я уж на всем крест
поставил, как гляжу: машина Богомякова! Кричу "ура" и бросаюсь навстречу:
"Борис Андреевич, вас судьба на трассу вывела... Дернем мой драндулет!" А он
даже из кабины не выходит, хмурится и, наконец, говорит: "Ничем тебе не могу
помочь, Груздев. Ты свой трос неделю назад на клочки изорвал, нового у тебя
нет, а я свой в боксе забыл. Вот такое дело, Груздев, ничем не могу помочь,
а был бы рад..." И уехал. Понимаете, уехал!
Валерий Груздев, молодой водитель, славный парень, теперь был
совершенно спокоен, и что-то взрослое, не по годам мужское чувствовалось в
его позе и складках возле губ.
- Вызволили меня только часа через полтора, раствор почти схватился, и
я весь оставшийся день отдирал бетон от металла. - Валерий расстегнул
верхнюю пуговицу на ковбойке. - Богомяков в этот день полторы нормы
сделал... Ну, а что касается троса, то трос...
- У Богомякова под сиденьем лежал! - раздался в зале густой бас. - У
него троса только в тот час не бывает, когда надо товарища из сугроба
выдернуть... Эх, Валера, нашел чем удивить!
Густой бас принадлежал Петру Петровичу Грабову - человеку, работающему
в колонне со дня ее организации. Ободренный такой могучей поддержкой,
Валерка Груздев навис над трибуной грозовой тучей.
- Мы вскрыли машину Богомякова! - бесшабашно выкрикнул Груздев. -
Хотели проверить, под сиденьем трос или оставлен по забывчивости в боксе...