"Виль Липатов. Лев на лужайке (Роман)" - читать интересную книгу автора

письмами трудящихся и прочей редакционной бумагозеей. У Кузичева от всего
этого бледное лицо, хриплый голос, вялые движения.
- Владимир Александрович, статья о Майорове...
Редактор ответил:
- Я прочел статью. - Он снял очки, откинулся на спинку кресла. -
Понимаете, Ваганов, меня устраивает ваша манера критического разбора...
Порывшись в бумажном засилье, редактор довольно быстро нашел статью,
расправив, пробежал глазами. Веки у него посинели и отекли, руки дрожали,
как с похмелья, хотя ни вчера, ни позавчера, по сообщениям редакционной
молвы, Кузичев не пригубил и рюмки.
- Вы не разносите, не черните, не угрожаете. Это хорошо, Ваганов! Вы
разбираете ошибки, даете оценку стиля руководства, указываете на способы
исправления ошибок... Да, статья требует оргвыводов... Спасибо, Никита
Борисович!
- Спасибо за поддержку, Владимир Александрович! - после паузы сказал
Никита Ваганов. - Ну что же? Корабли сожжены... До свидания, Владимир
Александрович!
- Счастливо, Никита!
Вот так статья ушла в жизнь, в судьбу Никиты Ваганова, в его карьеру...
"Пойду дразнить секретариат!" - игриво подумал он.
Виктория Викторовна Бубенцова была ответственным секретарем газеты
"Знамя", записной склочницей и сплетницей за номером два, так как первое
место держала в редакции по всем показателям Мария Ильинична Тихова -
женщина, по толщине равная Бобу Гришкову, но прозванная
москвичами-практикантами "Электричкой" за резвость на поворотах и при
торможении. Именно сегодняшняя ситуация была для Никиты Ваганова бесценным
кладом, чтобы удовлетворить чувство мести, накопившееся за первые месяцы
работы под началом В. В. Бубенцовой. Она изводила молодых журналистов до
слез, до истерик! С ней и двух слов сказать нельзя без риска быть
заподозренным: в неуважении к секретариату, в неуважении к редактору, в
неуважении к социальному значению газеты, в групповщине и, наконец, в
попытках стать над коллективом или в желании отделиться от коллектива и так
далее. Вот такова Вика Бубенцова - тридцатилетняя стройная женщина с
некрасивым лицом.
- Секретариату пламенный привет! Виталика, тебе не кажется, что дятел
имеет вопросительный вид?
Бледные щеки медленно покраснели, короткие губы обнажили ряд крупных
здоровых зубов, рука прижалась к острой, по-настоящему красивой груди. А
глаза, глаза - электрические лампочки, а не глаза! Эх, если бы Бубенцова не
боялась Никиту Ваганова, что осталось бы от него за "дятла"? - мокрое пятно
на серой мостовой. Но она, дорожащая своим служебным местом больше, чем
прекрасной фигурой, завербовавшей ей в постоянные любовники литсотрудника
отдела партийной жизни Леванова, боялась Никиту Ваганова. Умные женщины
быстро понимают, что за зверь мужчина, когда приходится сталкиваться с ним в
конфликтной ситуации.
У нее был огромный, непомерно огромный нос, и Никита Ваганов, открыто
оскорбляющий женщину, чистой свою совесть считать мог только потому, что
Бубенцова терроризировала всю редакцию, особенно молодых и неопытных
сотрудников. Она с них три шкуры сдирала, она их делала мокрыми мартышками,
гоняя по пять раз в отдел и к себе из-за одной, только на ее взгляд,