"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

в позе, жесте, выражении лица... Его модель - семнадцатилетняя
девочка-женщина - была блестящей и остроумной. И он тогда слыл мужчиной
"обольстительной наружности": русые волосы, отливающие красной медью,
голубые глаза, правильные черты лица, вьющаяся ухоженная борода. Он умел
играть на лире, останавливать на скаку лошадей, сминать подковы.
Она еще не знала, эта девочка, что судьба ее заключалась в словах
Леонардо, как бы невзначай приписанных в конце письма миланскому герцогу:
"Могу работать в качестве скульптора над мрамором, бронзою и глиною, а также
в живописи могу делать все, что только можно сделать - по сравнению с кем
угодно".
Тогда он увидел Цецилию Галлерани задумчивой, но не рассеянной.
Доверчивой, но не простодушной, приветливо ожидающей неожиданное будущее.
Восхитился, но не был ослеплен прелестью лица. Тщательно вылепил его, собрав
с пестрого луга краски самые нежные. И луг вокруг обеднел - стал темным
фоном. А лицо задышало теплым трепетом кожи. Ожили ясные карие глаза,
поднялись тонкие дуги бровей. Отбросила тень нитка бус. Рыжеватые волосы
облегли голову. Умиротворенностью и покоем повеяло от лица, а в уголках чуть
припухлых губ загорелся огонек лукавой иронии. Рука заскользила по
серебристой шерстке зверька. Крупная, с длинными пальцами, рука музыканта,
привычная к перу.
Цецилия Галлерани сохранилась для нас благодаря волшебной кисти
Леонардо. Портрет ее известен под названием "Дама с горностаем". Писатели
называли эту молодую женщину "современной Сафо". Имя ее ставили в ряд
наиболее просвещенных женщин эпохи Возрождения, во всяком случае, недалеко
от самой выдающейся из них - Изабеллы д'Эсте. К достоинствам Цецилии
Галлерани относили свободное владение латинским языком, интерес к наукам и
искусствам. Она обладала талантом организатора и привлекала интересных
людей - ученых, поэтов, музыкантов - не только обаянием, но и художественным
чутьем. К тому же она, могущественная метресса герцога Лодовико Моро,
отличалась скромностью. У нее было свое женское счастье: любила и ей
отвечали взаимностью. Родила сына - это событие праздновал весь Милан.
Правда, в любви постоянно сохранялся привкус горечи: герцог, изворотливый и
хитрый удельный князек, не был рыцарем без страха и упрека. Образование и ум
позволяли ей понимать и свою роль - этакой куклы герцога, царящей в
эфемерном салоне.
...С той поры прошло целых двадцать лет. Возрастало мастерство
Леонардо, его желание почувствовать и передать пульсирующую, ежечасно
меняющуюся жизнь. Мастер перешагнул пятидесятилетний рубеж, написал портреты
Изабеллы д'Эсте, Лукреции Кривелли, знаменитую "Тайную вечерю", которую
французский король все порывался содрать со стены трапезной миланского
монастыря Санта-Мария делле Грацие. В эти годы жизни во Флоренции Леонардо
да Винчи представляется усталым и размышляющим человеком. Умирает его отец,
и мысли художника должны устремиться в прошлое, он словно взбегает, как в
юности, на гору Монте-Албано и разглядывает свое поселение. Очень давно он
ушел оттуда. Чему радоваться ему, что оплакивать? Его привечали при дворах,
ценя умение устраивать зрелища и удивлять "монстрами", например, ящерицей,
переделанной в подобие "дракона": шевелила наполненными ртутью крыльями и
приклеенными рогами... Отчасти, конечно, это могло тешить тщеславие...
Инженерные дела? В какой-то мере - да, но в основном они служили войне, а
войну он ненавидел.