"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

Художник предупреждает. Обличает. Правда, с известной долей неверия.
Слишком ярко сверкают доспехи Марса, слишком опьянен бог истребления.
Жизнерадостный Рубенс в этой картине пессимистичен. Все повергается вихрем
войны в ужас и пепел.
"Судьба и я, мы испытали друг друга", - сказал Рубенс за несколько лет
до последнего автопортрета. В этих словах печаль завершенности и сознание
огромного собственного достоинства: он равен судьбе, не подвластен ей.
Мужественного воина-ветерана, готового к сражению, мы видим на последнем
автопортрете. Все лишнее отмел художник, все оценил, все продумал - ни тени
волнения и азарта. Миролюбивый и спокойный, Рубенс иногда изображал себя и
военным, вооруженным человеком. В "Поклонении волхвов" - римским
центурионом. В "семейном" портрете ("Св. Георгий"), где изображены его жена,
отец, дочь, сын, племянница - он в доспехах, высоко вздымающий знамя.
Глашатай победы. Почему был все же уверен в грядущем торжестве? Знал
благородную силу своего таланта.
Огромные полотна на темы мифологии и истории, монументальные
религиозные композиции, портреты, пейзажи, бытовые сцены... Прекрасное
человеческое тело торжествует на его картинах. Рубенс восторгается красотой
человеческого тела, безудержной "вакханалией" жизни, воспевает героических
людей. Персей, поражающий дракона и освобождающий Андромеду. Муций Сцевола,
сжигающий свою руку на огне... В работах Рубенса, крупнейшего мастера
барокко, блестящего импровизатора, его современники - поэты и художники -
слышат гул, "чудовищную музыку". Гнев его неразрывен с усмешкой, страдание с
радостью. Мы видим и ощущаем душевные бури, смятения и восхищения Рубенса -
внешне такого сдержанного и предстающего в своих творениях человеком
невиданной мощи, огненного темперамента, пылких чувств. Он постоянно искал -
в композиции, в позах фигур, в тональности красок; добивался такой
прозрачности теней, что ее называли горячей. Творил кистью быстрой, нежной,
вдохновенной. Говорили, что он "ласкает холст".
Движение! Ему поклоняется Рубенс. Картина - сколок материи, образующей
мир, а материя всегда движется. Уже рисунки-эскизы - это клубки штрихов,
вертящихся, мелькающих, искрящихся. Художник представляется неистощимым
источником энергии, посылающим импульсы на холст. Исследователи пишут, что
он чудом удерживает равновесие в своих картинах.
Рубенс нарушает все "законы жанра": его боги и герои - жители Фландрии,
могучие, чувственные, лукавые, очень любящие жизнь. Он относится к своим
соотечественникам с уважением, особенно к крестьянам. Пишет "Кермессы" -
крестьянские праздники, где торжество всеобщего веселья безудержно, как река
в половодье. Мы видим пляску-любовь, пляску-свободу на фоне пейзажа...
В пору последнего автопортрета мастер редко создает огромные
декоративные полотна. Всего ближе и роднее - пейзажи: подробные повести о
нелегкой, но исполненной добра жизни человека и природы. Природа вечно
возрождается. На полотнах все клубится, возникает, исторгается: облака,
деревья, дали полей... Мир будто только что создан, еще горяч и нехотя
остывает.
Пейзажи Рубенса называли фантастическими. Скалы чрезмерно остры, угрюмы
и огромны; воды - водопады; стволы деревьев словно у вас на глазах морщатся
и искривляются. В иных картинах мирно соседствуют солнце и луна. Все
соединяется хороводом сказочной силы. Все едино в природе: люди, звери,
скалы, деревья, времена года. Не фантастика - реальное видение, художник